Первый бой тимуровца - [3]
Вот в такие тяжелые условия поставил тринадцатилетний Тимур свою команду.
Ну и, наконец, я полагал, вслед за Тимуром, что наивысшая степень благородства и чистоты души заключается именно в том, чтобы делать добро анонимно, без похвалы, без благодарности.
Если делать за похвалу – это уже получается не добро, а какая-то торговля.
Капитан Немо, допустим, тоже действовал скрытно, себя не афишировал. Одних бедняков спасал от смерти, другим дарил дорогостоящие жемчужины. И все молча, без разговоров.
Батарейка в фонарике понемногу садится; решаю сэкономить энергию, выключаю свет, закрываю бережно книгу и откладываю.
Но сон не идет.
Конечно, рассуждаю я, удобнее устраивая под затылком твердую, маленькую бабкину подушку и закидывая руки за голову: Тимур – взрослый парень, ему уже тринадцать, а мне всего одиннадцать. Большие дела мне пока не по плечу. Бесконечные два года пройдут, прежде чем мой позвоночник удлинится и руки окрепнут. Ничего не поделаешь, надо ждать. Изучать мир, все вокруг себя, облазить каждый овраг, исследовать каждую улицу.
Я лежу, смотрю в темный потолок, жду своего будущего, предощущаю его.
На стене висят часы с боем, огромные, как рояль, они звонко тикают и величественно отбивают каждую четверть часа, а каждый час выдают полновесные двенадцать ударов.
Они гудят столь громко, что, кажется, весь дом бы проснулся, все квартиры на всех пяти этажах. Но дом спит беспробудным пролетарским сном.
Первая смена на заводе – в восемь утра. Весь город просыпается в шесть ноль-ноль.
Все спят, всем с утра на работу.
Не спят только такие, как я, дети, школьники – наслаждаются законными летними каникулами, ничего не делают, го́йдают, шастают, лазят, гоняют мяч, всласть транжирят счастливое детство в самой счастливой, честной и правильной стране планеты Земля.
Я встаю с кровати; спать совсем не хочется, наоборот: возбуждение заставляет меня отодвинуть штору и посмотреть в окна напротив: дома стоят близко, и мне виден свет на двух или трех кухнях, и серые человеческие фигуры под желтым электрическим светом. Во многих квартирах живут старики – они не спят. Я наблюдаю чужой лаконичный стариковский быт. В одном окне сутулый и длиннорукий, похожий на сосредоточенную обезьяну человек в безразмерных черных трусах жадно пьет из железного чайника, в другом окне – старуха в халате помешивает мутовкой в облупленной кастрюле.
Увы, они не принадлежат к миру героев Гайдара. Как и я. Тот мир был давно, он в прошлом. Фашисты побеждены, люди сняли шинели и зажили мирно и медленно.
Новое утро нового дня вкатывается, как маслянистое яблоко из подмосковного дачного сада.
По утрам я в футбол не играю – совершаю пешие походы по городу. Город должен быть изучен. Тимур, командир собственной команды, придавал знанию местности первостепенное значение.
Хожу один, рассматриваю, в каждую щель и дыру засовываю нос.
У дверей хлебного разгружают машину, таскают лотки со свежими буханками. В следующем дворе возле парикмахерской коричневый человек в замасленном фартуке правит ножницы на переносном, элементарно устроенном точильном станке; сапогом надавливая на педаль, приводит во вращение круглый камень. Из-под лезвия с визгом летят густые искры. Закончив работу, человек снимает фартук и складывает свой станок, вешает на спину, укрепляет на плече широким засаленным ремнем и уходит, шаркая; и только когда уходит – становится виден его возраст. Лет семьдесят, оказывается, этому коричневому человеку, а когда работал – выглядел молодым.
Другая улица, другой двор – грузные пожилые женщины, собравшись клубом, на скамьях и вынесенных из квартир табуретах, играют в лото, зычно пересмеиваясь.
Третья улица, четвертая – повсюду люди наслаждаются жизнью, летом, солнцем, чистотой, пивом, семечками, телевизорами, посиделками, черным и белым хлебом.
В середине пятой улицы, в местах, совершенно мне неизвестных, из-за угла выбегают двое мальчишек. Ниже ростом, но крепче и резче в движениях.
Коротко стриженные, с серыми круглыми лицами, острыми носами и оттопыренными ушами. Оба в старых растянутых свитерах с горлом; длинные тонкие шеи торчат из шерстяных горл, как стебли одуванчиков, смешные и немного позорные.
Они приближаются, я смотрю на них и думаю, что в жизни не носил таких растянутых ветхих свитеров со столь уродливыми геометрическими рисунками.
Они подходят, и первый сильно бьет меня ладонью в плечо. У него глухой, сорванный голос:
– Деньги, быстро!
Они мои ровесники или даже младше.
Второй ничего не сказал, ударил кулаком в губы и нос. Удар несильный, но резкий, решительный, обидный.
От неожиданности я тут же разрыдался.
– Мелочь давай! Быстрей!
Денег у меня не было, откуда.
У обоих серые, твердые, взрослые лица. Но деталей я уже не вижу, слезы застилают глаза.
Я не знаю, что делать, нападение слишком стремительно, удары слишком жестоки.
К счастью, появляется случайный человек, женщина в приличной одежде, со строгим лицом, из тех самых женщин, которые никогда не пройдут молча мимо очевидного безобразия.
– Эй, – кричит она решительно, – вы что это к мальчишке пристаете?
Нападающие немедленно и бесшумно исчезают. Я продолжаю рыдать, – к счастью, молча, сдерживая звуки в горле и опустив лицо, чтоб никто не видел. Женщина что-то говорит мне, спрашивает или советует, но я ничего не слышу, ухожу, мне стыдно перед ней за свои слезы, за свое мгновенное унизительное поражение.
В провинциальном городе Павлово происходит странное: убит известный учёный-историк, а из его дома с редчайшими иконами и дорогой техникой таинственный вор забрал… лишь кусок древнего идола, голову деревянной скульптуры Параскевы Пятницы. «Человек из красного дерева» – поход в тайный мир, где не работают ни законы, ни логика; где есть только страсть и мучительные поиски идеала. «Человек из красного дерева» – парадоксальная история превращения смерти в любовь, страдания – в надежду. Это попытка – возможно, впервые в русской литературе, – раскрытия секретов соединения и сращивания славянского язычества с православным христианством. И, конечно, это спор с Богом.
Это изустная побывальщина. Она никогда не была записана буквами. Во времена, о которых здесь рассказано, букв ещё не придумали. Малая девка Марья обошла всю землю и добралась до неба в поисках любимого – его звали Финист, и он не был человеком. Никто не верил, что она его найдёт. Но все помогали. В те времена каждый помогал каждому – иначе было не выжить. В те времена по соседству с людьми обитали древние змеи, мавки, кикиморы, шишиги, анчутки, лешаки и оборотни. Трое мужчин любили Марью, безо всякой надежды на взаимность.
Сума и тюрьма – вот две вещи, от которых в России не стоит зарекаться никому. Книга Андрея Рубанова – именно об этом. Перед арестом у героя было все, из тюрьмы он вышел нищим... Мытарства и внутреннее преображение героя в следственном изоляторе «Лефортово» и «Матросской Тишине» описаны столь ярко и убедительно, что вызывают в читателе невольную дрожь сопереживания. Вы не верите, что тюрьма исправляет? Прочтите книгу и поверите.
Эта книга взорвет ваш мозг.Эта книга рассказывает о том, как Москва заросла травой высотой с телебашню.Эта книга рассказывает о том, как русские сдали Сибирь в аренду китайцам.Эта книга рассказывает о том, как люди превращаются в растения.Эта книга рассказывает о временах, которые наступят, если каждый будет думать только о своих аппетитах.Добро пожаловать в Москву.Добро пожаловать в Хлорофилию.
Андрей Рубанов – автор книг «Сажайте, и вырастет», «Стыдные подвиги», «Психодел», «Готовься к войне» и других. Финалист премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Главный герой романа «Патриот» Сергей Знаев – эксцентричный бизнесмен, в прошлом успешный банкир «из новых», ныне – банкрот. Его сегодняшняя реальность – долги, ссоры со старыми друзьями, воспоминания… Вдруг обнаруживается сын, о существовании которого он даже не догадывался. Сергей тешит себя мыслью, что в один прекрасный день он отправится на войну, где «всё всерьез», но вместо этого оказывается на другой части света…[b]Книга содержит нецензурную брань.[/b].
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
«Моя бабушка считала себя очень культурным человеком и часто мне об этом говорила. При этом, был ли я в обуви или нет, она называла меня босяком и делала величественное лицо. Я верил бабушке, но не мог понять, отчего, если она такой культурный человек, мы с ней ни разу не ходили в Парк культуры. Ведь там, думал я, наверняка куча культурных людей. Бабушка пообщается с ними, расскажет им про стафилококк, а я на аттракционах покатаюсь…».
«Дом. Пошли домой. Пора домой. До дому бы поскорее доехать. Иди домой. Дома надо убрать.У меня такого не было. Никогда. Не было дома. Были места, в которых я жила – у бабушки или с мамой. Там, где жили они, и находился так называемый дом. Я не знала, что это такое. Дом обуви, дом одежды, дом быта – это я понимала…».
«Родилась я в курортном городе, похожем на редкую жемчужину. Он раскинулся на трех величественно огромных холмах, спускающихся с высоты горного плато к самому морю, что и определило его непростую и интересную архитектуру – перепады высот, сплошные опорно-подпорные каменные стены и здания, замысловато вписанные в этот ландшафт. Крыши двухэтажных зданий порой равнялись с проходящей выше них дорогой.Дом, в который меня принесли из роддома и где прошли первые семь лет моей жизни, так и вовсе был причудливо замысловат, даже с перебором…».
«Верка ревела. Ревела громко, с надрывом. Жалко ее было ужасно! Вот ведь трагедия – отец ушел из семьи. А семья была замечательная! Можно сказать, показательная семья. Но – была…».