Первый ангел - [54]
— Благодарю. Вы утверждаете, что всё это лишь мой способ интерпретации того, что я не могу назвать, понять и четко описать на данный момент? Своего рода образное мышление? Вроде как обращаться к ветру, одушевлять природу, судьбу и прочее?
— Можно и так сказать. У тебя есть какие-то материальные свидетельства? Доказательства существования этих Тёмных Богов? Чтобы был предмет разговора, кроме «ты художник, ты так видишь»?
Мефистон глубоко задумался. Вопрос позволял ему взять паузу. Тут что-то не вяжется. Впервые за время беседы он ощутил неуверенность. Холодок сомнения тронул его сердце. Головокружение на краю, когда привычная картина мира пошатнулась. Какая-то ерунда. Если трезво подумать, то доказательств существования Тёмных Богов вне его головы, в самом деле, кот наплакал. Видеозапись, которую видит он один? Ощущения в Нави? Опыт в сознании психически больных? Его ночные кошмары?
Только одно доказательство было материальным — Книга. Но если Круг делает вид, что не знает о ней… Тогда зачем было подбрасывать? Единственное разумное объяснение в том, что это сделали не они. А другие силы. При мысли о том, что это за другие силы и как близко они касаются нашего мира, он ощутил, как по спине побежали мурашки. Вся его борьба с Кругом показалась смешной возней по сравнению с тем, что открылось. Какого уровня игроки стоят за их спинами. Получается, самими Кругом играют вслепую. Остается вопрос последней надежды.
— Вы правы, если подумать, всё было только в моей голове. Мне многое надо будет осмыслить. Но последний вопрос. На встрече с Профессором, он говорил, что Круг избавил его от дискомфорта во время Прыжка… перемещения. Как Вы помогли ему?
— Без понятия, о чем ты. Профессор большой чудак. Думаю, ты и сам заметил. К тому же любит управлять своим прошлым. Я не стал бы серьезно воспринимать его рассказы о Нави и молодых годах.
Последняя надежда растаяла. Можно смело заключать, что и слова Насти о растущей психической силе, это замысел иных игроков. Как уже бывало, Мефистон потерял ту твердую почву под ногами, что имел в начале беседы. Но в драку уже ввязался. Теперь надо красиво выйти и всё осознать.
— Уважаемый Куратор, Вы многое прояснили, а еще больше показали в новом свете. Мои вопросы к Кругу на данный момент исчерпаны. Я понимаю справедливость Вашей просьбы. Остается только жалеть, что наша встреча не произошла раньше.
— Всему своё время. У нас такие методики обучения. — Куратор подобрел, явно ощущая успех в беседе. — Значит, больше никаких убийств?
— Не с помощью Нави, уж точно! Но позвольте встречную просьбу.
— Конечно.
— Если Вы хоть чуть меня понимаете, то видите, что я хочу найти применение силам. Помогать людям, пусть не глобально, пусть незаметно. Задыхаюсь без дела. Разрешите мне работать с новичками, проводить уроки? Как Вы, рассказывать о миссии Круга и положении дел. Даже с Печатью помогать.
Взгляд Мефистона в этот момент растопил бы камень.
— Нежданно. Хотя, ты прав, стоило предполагать. Мне надо обсудить с коллегами, но думаю, препятствий не будет. Если сдержишь слово. Вижу, что ты умеешь слышать и слушать. Это важно.
— Благодарю. Рад, что мы нашли понимание. Позволите откланяться?
— К сожалению, нет. Помнишь, я говорил, что угрозы успеются? Положение обязывает.
Куратор не сделал никакого знака, но к столику подошел высокий худощавый мужчина. Он также был одет официально. Костюм солидного синего цвета сидел на фигуре так, словно она вся состояла из мышц. Гладко выбрит, коротко стрижен. Несмотря на плавные, размеренные движения, Мефистон подумал о кобре, собранной для прыжка.
— Позволь представить, консультант нашего Круга, известный как Захария. — Странная фраза. Судя по всему, сам Куратор ощущал дискомфорт.
Мужчина протянул руку для приветствия, Мефистон принял её и вместо тепла человека, ощутил холод. Как здоровался с покойником. Здесь что-то не так.
— Приветствую тебя, выдающийся ученик. Мой долг поставить тебя в курс дела. Чтобы не осталось иллюзий.
Он улыбнулся. Кожа лица будто натянулась на мяч. Вроде всё правильно, спокойная, плавная речь. Но ощущение было, что говоришь с манекеном. Мефистон ничего не мог с собой поделать. Оставалось слушать и ждать.
— Я вижу то, что ты называешь «Кровавым Щитом» и могу преодолеть его. Ты понимаешь, что это значит. Я вижу за ним твой второй, собственный щит мыслей и могу преодолеть его. Это будет крайне болезненный процесс. Необратимые последствия.
— Поэтому мы… э… да, мы надеемся, что к этому не придется прибегать! — Поспешно вставил Куратор. — Надеемся, что наши договоренности останутся в силе, и ты перестанешь выходить за рамки. Ведь так?
Захария медленно повернул голову к Куратору, затем также медленно вернул взгляд обратно. Едва заметно дернулся глаз.
— Конечно. Я человек слова.
Мефистон впервые в жизни действительно хотел скорее закончить беседу и покинуть собрание.
— Это нам предстоит узнать. — Сказал Захария и посмотрел ему в глаза.
Мефистон с ужасом ощутил шум в голове, который уже слышал раньше. Во время просмотра видео. На сестринском посте. Из палаты номер семь. С мертвым посланником.
Управление Историей, как оно могло бы выглядеть? Какая цель оправдывает средства? Что на самом деле властвует над умами, и какие люди ввязались бы в битву за будущее.
«Единственная стоящая победа — это победа вопреки». Почему мы совершаем выбор и в какой момент он становится взрослым? Любовь не без строгости?
«Без сомнения нет веры. Без страха нет мужества». Книга открывает историю нового покорения пространства. Завоевание Космоса начинается внутри каждого из нас.
«Победителей не судят» — утверждает старая поговорка. «Судят победители!» — восклицают авторы «Империума Человека». Книга — инструмент, вскрывающий мозг нашего молодого современника, перепрошивка человеческого сознания. Амбициозный проект, такой же фантастичный, каким казался и Красный проект до Октября 1917 года.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.