Алет. Кажись, не совсем еще…
Вэварка. Держись! Сейчас дальше потащу. Ничего, доберемся…
Осторожно поднимает Алета себе на спину и, согнувшись под его тяжестью, уходит. Воет, свистит пурга.
Затемнение.
Картина шестая
Стан рыболовецкой бригады на дрейфующей льдине. В небе то ослабевает, то вновь начинает полыхать северное сияние, и тогда снег кругом вспыхивает тысячами разноцветных искр, а за льдиной проступает мерцающая полоса воды и далекий силуэт Скалистого мыса.
Вокруг крохотного костра сидят и лежат на грудах сетей измученные голодом и бессонницей рыбаки.
Павло Тарасович. Что загрустили, хлопцы? Выше головы!
Миша. Это вон Тит с Иваном загрустили, а мы что?
Гриша. Нам грустить нечего…
Миша. Самое страшное мы уже пережили — шторм с пургой… а теперь погода наладилась!
Гриша. Вон сияние как полыхает! Красота!..
Айна. Но почему за нами не прилетают? Сейчас-то уж нас можно обнаружить…
Павло Тарасович. Ищут нас… Непременно ищут! Теперь, когда льдину припаяло, нас найти легче…
Феня. И не могло прибить нас вон туда — к Скалистому мысу! Пешком потопали бы. Припаяло куда не следует!
Павло Тарасович. Ничего. Это все же лучше, чем если бы в море унесло… Теперь нас найдут…
Иван. Пока найдут, пять раз с голоду подохнешь!
Ефимыч. Ну, с голоду мы не помрем! Рыба у нас всегда будет…
Иван (передразнивает). Рыба… Рыба хороша, когда она в масле на сковородке прыгает! А от такой рыбки, какой ты нас вчера угостил, мертвого и то наизнанку вывернет. Б-р-р!.. Мутит, как после рвотного…
Айна. Это потому, что ты строганину, да еще без соли, впервые ел. К ней привыкнуть надо…
Иван. Хороша привычка! Белый свет не мил…
Миша. А мы попробуем тебя вылечить!
Гриша. Придумаем что-нибудь…
Иван. Идите вы к черту, с вашим леченьем!.. (Встает и с мрачным видом начинает ходить по льдине.)
Тит. А я согреться никак не могу. Развели бы костер побольше…
Павло Тарасович. И рады бы, да не из чего. Последние щепки дожигаем…
Тит. И живот подвело. Сейчас бы щец горячих…
Миша. А ну-ка, Фенюшка, приготовь ему быстренько завтрак из четырех блюд!
Гриша. Проголодался человек, наработался…
Миша. Значит, так: на первое ему — сто грамм и икорки осетровой малосольной на закусочку…
Гриша. На второе — еще сто грамм и свиную отбивную с соленым огурчиком.
Феня. На третье — какао со сгущенными сливками…
Айна. Ну, и апельсинов штучки три покрупнее!
Тит (сердито). Да ну вас к лешему! Воротит все внутри от вашего дурацкого разговора!.. (Все смеются.) Еще и ржут назло!
Феня. А что ж, плакать, как вы с Иваном? Это не поможет… (Тит встает и, что-то бормоча, тоже начинает ходить по льдине. Пауза.)
Айна. Ужасно спать хочется. Две ночи глаз не смыкали…
Павло Тарасович. Потерпите еще трошки. Холодно… а во сне скорее прозябнете…
Снова длинная пауза. Северное сияние тухнет, но небо над зубцами Скалистого мыса розовеет — это начинает разгораться утренняя заря.
Феня. Ох, скучно что-то… Хоть бы спел кто-нибудь…
Айна. Павло Тарасович! Спойте что-нибудь, чтоб не уснуть нам…
Павло Тарасович. Ну, что ж… Могу трошки. Ну-ка, Иван, бери гармонь!
Ивам. Не до этого мне…
Ефимыч. Захандрил, паря! Э-хе-хе!..
Айна. Сыграй, Ваня…
Иван. Ладно, для тебя сыграю… (Берет гармонь.)
Павло Тарасович. О це, добре!.. Давай, Иван… (Поет под гармонь, остальные подхватывают припев.)
Товарищ, послушай меня, дорогой —
Рыбацкая доля сурова:
Домой заглянув на денек иль другой,
Уходим рыбачить мы снова.
И снова нас волны качают,
Иль в море уносит нас лед.
И мокнем мы вечно,
И мерзнем всегда —
Такой беспокойный народ!
Но праздникам в светлый и радостный час
За дружеским нашим столом мы
Опять за дорогу, зовущую нас,
Поднимем стакан и споем мы:
Пусть волны качают нас снова,
Грозят нам и бури, и лед,
Без моря не жить нам —
Ведь мы, рыбаки,
Такой беспокойный народ!..
Голоса. Правильно!.. Верно!.. Спасибо, Павло Тарасович!..
Павло Тарасович. Эх, дивчины, эх, хлопцы! Устроим же мы праздник, як будем на берегу! Скоро прилетят за нами! Вон утро начинается!
Феня. Вчера не могли из-за пурги искать, а теперь, поди, скоро найдут…
Иван. А если никто еще ничего не знает?
Павло Тарасович. То есть как не знает? Алет наверняка еще позавчера сообщил на участок…
Феня. И Вэварка там, на берегу…
Павло Тарасович. Да, и Вэварка. Он вон как беспокоился о нас, предупреждал о беде. Значит, есть в нем доброе… (Встает.) Однако, пойдем, просмотрим сети. Авось, рыбки добудем…
Все, кроме Фени, уходят, но Иван сразу же возвращается и садится с ней рядом.
Феня. Зачем вернулся?
Иван. К тебе, Фенечка… Как думаешь, спасут нас? А?
Феня. Конечно, спасут… А ты что? Перетрусил?
Иван. Не за себя беспокоюсь… тебя мне жалко. Таких красоток, как ты, поискать, а пропадешь здесь за зря! Ты ведь, как цветочек…
Феня (довольная). Скажешь тоже…
Иван. Ей-богу! Я все на тебя поглядываю — сердце замирает, до чего ты хороша!
Сзади появляется Айна с рыбой в руке, но Иван и Феня ее не видят.
Феня (польщенная). Врешь, поди, все… Ничего у тебя не замирает…
Иван. Слушай… и чего ты с этим Вэваркой связалась? Тоже нашла сокровище! Вот, если спасут нас… давай махнем вместе на Кавказ! Денег у меня куча… на руках тебя носить буду! Красиво поживем! (Обнимает Феню.
