Первые ласточки - [20]

— «Чайная»! «Чайная»!.. — повторяли шумно и Илька, и Февра, и Федюнька, а Белька только виляла хвостом. Февра была с ведром, чтоб дождаться чистой воды и зачерпнуть ее для самовара.

Елення предупредила:

— Еще, поди, ждать долго. Посмотрим хоть на ледоход…

А ледоход шел вовсю. Уже давно минули Мужи зимние речные загородки, разделенные пополам длинным и узким островком, что был против села. Местами лед дыбился, льдина наползала на льдину. А вверху то и дело летели на север лебеди, гуси, утки, чайки… Освещенные вечерним низким солнцем, они казались то розовыми, то бронзовыми и чуть не задевали людей на берегу. Ребятишки махали им, возбужденно шумели, а кое-кто из мужчин вышел на берег с пищалем-ружьишком. Только, пожалуй, не добыл никто — нету заберегов, все загромоздило льдом до самой горы, а стреляли бесполезно — не добраться до птицы.

«Папа бы добрался или Бельку послал бы», — подумал Илька, жадно глядя на вереницу низко летящих уток.

А Варов-Гриш в этот поздний, но светлый час строил избушку. Сенька Германец помогал пилить тес и плахи. Торопились покрыть крышу, потолок и пол настелить, а уж осенью после путины вставить рамы и сложить печь. И — новоселье.

— Гажа-Эль, чай, тоже пыжится-старается. — Гриш, то замедляя, то убыстряя ход продольной пилой, стоял внизу козел. — Но что-то не тюкает, не слышно. Видно, кончил на сегодня.

— Мозет быть, — лепетнул Сенька, стоя вверху на двух бревнах. — Выпимши, поди.

— Подпрыгни-погляди!.. Нет, он теперь не пьет, не пил даже в Пасху. И правильно — надо беречь копейку. Петул-Вась говорил — при первом пароходе откроется в Мужах хлебозапасная мир-лавка. Все будет там, что душе угодно. Эль уже спрашивал у него в долг на еду, пока строится. Обещает Василий.

— Вот мне бы тоже поплосить в долг, — вздохнул Сенька. Он в старой коротенькой малице, в поношенных бахилах. — Не даст, навелно.

— Тебе дадут без разговора. — Гриш без шапки, в одной рубахе и броднях. — Ты нынче поедешь на весенний лов рыбы?

Сенька тряхнул головой отрицательно:

— Нет. Девчонки дулные какие-то. Нельзя оставлять одних.

— М-да, — вздохнул Гриш. — А почему ты не женишься?

— Ищу богатую невесту, — засмеялся Сенька и предложил: — Пелекул!..

— Ну, перекур дак перекур. — Гриш бросил ручку пилы. Сенька сел и опустил ноги вниз. Начал шарить в карманах.

— Да-а! Воды нет холосей. Хочу пить. «Чайную» бы воду сейчас. У-у!..

— Не мешало бы. — Гриш опустился на бревна рядом со штабелями плах и досок. — Что-то долго не идут наши посланцы за «чайной» водой. Поди, застрял лед, а мы умираем без «чайной» воды. — Он полез в карман за кисетом.

— И мои, навелно, ушли на белег за «чайной»… Во-он летят гуси!..

— Их сегодня много. — Гриш вертел цигарку. — Руки зудятся палить по ним. Не могу! Избенка!

3

На берегу Оби людей становилось все больше, несмотря на поздний вечер — уже десять часов. Но солнце катилось над увалами и светило вовсю — «кукушкины» ночи светлые. Лед уже миновал Мужи и стал помаленьку приближаться к северному мысу, чтоб обогнуть его и скрыться за поворотом. И за островом ушел лед — там быстрое течение. Вдоль по берегам остались выплывшие осеньчики и вышвырнутые ледоходом на сушу льдины. Но они уплывут или растают к утру.

— Вот и «чайная», чистая вода — пользуйтесь, люди!

— Спущусь вниз, зачерпну, — сказала Елення Ильке, оставляя его одного на нарточке за амбаром. Февра и Федюнька с Белькой давно на берегу, загроможденном старыми рыхлыми льдами.

— Иди быстрее, мама! Хочу «чайную» воду. — Илька нетерпеливо дергал веревку от нарточки, будто ехал. — Эх, какая чистая вода стала на реке! Все-все видно! Даже тени от птиц!..

Елення по взвозу спустилась вниз, взяла ведро из рук Февры, но никак не могла вступить на льдину — скользили бахилы. Лед был старый-старый, чуть заденешь — осыплются льдинки, длинные, как ножи.

— Вот тебе, и не зачерпнешь воды-то, — смеялась Елення. — Как же быть-то?

Февра спросила у матери:

— Почему ты мне не велишь? А я легкая.

— И я бы зачеррпнул. — Федюнька кидал камешки, но они долетали только до льдины.

— Нельзя! Утонете. — Елення все же взобралась на льдину и остановилась. — Вот я и здесь…

— Бельку зови, мама! — крикнул с горки Илька. — Пускай сперва проверит она.

А Белька будто поняла — прыг на льдину и побежала вперед к кромке льда.

— Она прросит ведрро! — воскликнул Федюнька.

Елення было двинулась за Белькой, но вдруг под собакой лед рассыпался, хрустя и звеня, и собака оказалась в воде.

— Ой!.. Ой… — Елення повернула обратно, но в тот же миг провалилась до середины бахил.

Ребята испугались, а потом давай хохотать, видя, что Елення угадала провалиться недалеко, возле самого берега. А Белька, как вышла на галечный берег, шумно стряхнулась, будто плавала за уткой.

— Вот и «чайная» вода, — засмеялась Елення, вертя в руке пустое ведро. — Не зачерпнуть пока…

— Я тебе зачерпну!.. — Гажа-Эль аршинными шагами спускался по взвозу, и, видать, выпивший. — Дай ведро…

— Но, Элексей?!. Опять пьян. Ай-я-яй!.. — закивала Елення, а ребятишки отступили назад. — Не выполняешь слово — опять споткнулся…

— Э-э, — махнул рукой Гажа-Эль. — Угостил один друг на именинах… Давай ведро!..