Первопроходцы - [219]
— Решил зайти, — буркнул Стадухин, глядя в угол. — Соскучился по земляку и сослуживцу.
— И я тебя часто вспоминал, совестью маялся, что не сказал про коргу, с которой нас с Федоткой и Гераськой чукчи выбили. А ту, с которой кость привез, мы после тебя нашли. Бог дал. — Наконец он обулся, опоясался и встал в рост: — Ну, здоров будь, Михайла Васильевич! Знаю, в атаманы вышел. Так и должно быть.
— Почему? — Обнявшись с земляком, Стадухин присел на край лавки. Недолго помолчав, спросил: — Помнишь, что пророчил пропойца перед Оймяконом?
Дежнев беззвучно рассмеялся, задрав побелевшую рыжеватую бороду.
— Зря смеешься. Ни в ком не ошибся. Только мы с тобой остались на одну счастливую судьбу.
— Четверо! — поправил земляка Дежнев, выдавая, что помнит пророчества. — Курбатка! Я ему Анадырь сдал. И Ярко Хабаров жив, слава Богу.
— Если помнишь Курбатку и Ярка, то помнишь, что им было сказано. Я про нас с тобой. Чудно! Мне атаманство, тебе слава и богатство. На двоих одну судьбу пророчил, что ли?
— Какое там богатство? — снова беззаботно рассмеялся Семен. — Столько раз спасался чудом, притом, от страха, чего только не обещал Господу… Здесь в Спасский сделал вклад и едва не встал на правеж. Если поеду на Русь — Чудову монастырю должен по обету. Вот и все богатство. Разве царь велит выплатить жалованье за двадцать лет! — Смешливо сощурился, глядя на Стадухина сквозь волосы с густой проседью.
— Сказано было, тот один, кому выпадет счастье, — помрет на Руси, а я, грешный, от нее отрекся, — виновато поморщился Стадухин. — К народу своему, к отцам и щурам уже не приложусь, — пробормотал невнятно.
Семен смешливо сморщил иссеченное стужей и ветрами лицо.
— Поделим как-нибудь судьбу, что попусту переживать. Какой из меня атаман? Одна правая рука цела, все остальное в ранах, как у драчливого пса. И на Анадыре были одни склоки от моего атаманства. Ты все правильно делал. Зря я тебе перечил. Хотелось ладить с людьми по русской старине, править соборно, не как ты, а получались раздоры. Меняется народишко, уже не тот, что встарь. Гераська говорил — ты маешься, что вывел с Ламы меньше половины связчиков. Если бы я ушел на Пенжину, как хотел, — все бы погибли. Бог спас через тебя, не допустил.
Семен кликнул жену, поторопив, чтобы накрыла стол.
— Вино пьешь? — спросил. — Помню, не сильно-то любил, ругался, когда квасили ягоды.
— Нынче хуже прежнего, — рассеянно признался Стадухин, все еще думая о своем. — От запаха воротит. Не дал Бог радости пития.
— Да уж, — мечтательно осклабился Дежнев. — Там, бывало, первое дело гостя щербой угостить. Водицы вскипятил, рыбки настрогал — и готова ушица. Со стужи-то горячей жирной юшки?! — крякнул от приятных воспоминаний. — А тут нынче забыл, как быть голодным, не знаю, чем гостя приветить? Гляжу на хлеб — лежит на столе, а я его не хочу! Ну и жизнь! — не то восхитился, не то пожаловался.
В сказанном Стадухин уловил скрытую тоску, понятную только им, старым, бывалым, казакам.
— Это там, — кивнул на восход, — ломоть хлеба и кружка кваса в великую радость… Я поговорить пришел да прощения испросить перед Святой Троицей. Сердился на тебя, бывало.
— Я не злопамятный, — искренне рассмеялся Дежнев. — Сам грешен, на тебя серчал, перечил, потом много думал, что пока ты был с нами, редко кого убивали. Разве тех десятерых в низовьях Анадыря?! Да и то по нашей вине: не уйди мы на Пенжину, не отправил бы к анаулам одного казака. А как ты ушел, так нас часто кровью умывали.
Стадухин молча покивал.
— Чудно! — фыркнул в бороду, не в силах рассеять навязчивые мысли. — Одну судьбу на двоих девки не прядут, хоть и незрячие. Вот же стервы! — Шумно вздохнул, собираясь подняться, вспомнил, что еще хотел узнать, и со смущением посветлел лицом. — Что там на Колыме?
— При мне все на Анадырь рвались, за легким богатством, — стал обстоятельно рассказывать Дежнев. — Чтобы зиму брюхо чесать, как ты меня корил! — Весело шевельнул рыжеватыми усами, показывая щербатые желтые зубы. — Казака Третьяка Алексеева помнишь? Мы с Оймякона плыли, а он возвращался с устья Индигирки с Федькой Чукичевым?
Стадухин кивнул.
— Ходил с Блудной на Гижигу, взял два коряцких острога.
— Милостив Бог! — Стадухин метнул быстрый взгляд на образа. — Про Ивашку Баранова я слыхал.
— Соболя по Колыме выбили, но рыбы, мясного зверя много, мука дешевая: два соболя за пуд.
— Вот ведь! — лицо Стадухина опять помрачнело. — На Олекминском приказе Бог спас от правежа: вызвали раньше срока… А ты если будешь в Москве, хорошо подумай, захочешь ли остаться на Руси. Если нет — проси атаманское жалованье.
— Да мне еще белый свет в радость и женка брюхата! — беспечально перекрестился Дежнев. — Даст Бог пожить — не откажусь!
— Поживи, если не насытился! — одобрил Стадухин. — Не такие уж мы и старые, разве поизносились в походах. А так что не жить? — Чтобы не обидеть хозяина и домового, смахнул со стола кусок пирога с капустой, пожевал, кивком поблагодарил Кантемиру. — Плохо, что соболь ушел. Но все равно буду туда проситься: здесь тошно, на Олекме плохо. Если не увидимся на этом свете, хоть расстанемся мирно, что ли?
Первая половина XVII века. Русские первопроходцы — служилые люди, торговцы, авантюристы, промысловики — неустрашимо и неукротимо продолжают осваивать открывшиеся им бескрайние просторы Сибири. «Великий Тёс» — это захватывающее дух повествование о енисейских казаках, стрельцах, детях боярских, дворянах, которые отправлялись в глубь незнакомой земли, не зная, что их ждет и вернуться ли они к родному очагу, к семье и детям.
1610-е годы. Только что закончилось на Руси страшное десятилетие Великой Смуты, избран наконец новый московский царь Михаил, сын патриарха Филарета. Города и веси Московии постепенно начинают приходить в себя. А самые непоседливые и отважные уже вновь устремляют взоры за Уральский Камень. Богатый там край, неизведанные земли, бесконечные просторы, одно слово — Сибирь. И уходят за Камень одна за одной ватаги — кто налегке, кто со скарбом и семьями — искать себе лучшей жизни. А вместе с ними и служивые, государевы люди — присматривать новые угодья да остроги и фактории для опоры ставить. Отправились в Сибирь и молодые хоперские казаки, закадычные друзья — Пантелей Пенда да Ивашка Похаба, прослышавшие о великой реке Енисее, что течет от Саянских гор до Студеного моря, и земли там ничейной немерено!..
Книга эта среди многочисленных изданий стоит особняком. По широте охвата, по объему тщательно отобранного материала, по живости изложения и наглядности картин роман не имеет аналогов в постперестроечной сибирской литературе. Автор щедро разворачивает перед читателем историческое полотно: освоение русскими первопроходцами неизведанных земель на окраинах Иркутской губернии, к востоку от Камчатки. Это огромная территория, протяженностью в несколько тысяч километров, дикая и неприступная, словно затаившаяся, сберегающая свои богатства до срока.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цикл Тяншанские повести. Три повести этого цикла: «Байсаурская бестия», «Сын леса» и «Чертов узел» — объединяет одно место и время действия, одни герои.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.