Первоклассная учительница, дракон и его сын - [9]

Я никогда не была так далеко от дома.

Витус Кевели действительно напоминал Кандинского — его работы были яркими, полными жизни и бодрости. Мешанина цветов, линий и точек звала отбросить все невзгоды и веселиться, пока мы можем. На третьем этаже была экспозиция классической живописи — рыцари, святые, чудовища, похожие на смесь осьминога со скорпионом. Я невольно задержалась возле одного из полотен: девушка была прикована к скале, из морской бури выдвигалось что-то темное, пугающее своей незавершенностью, и рыцарь в сверкающих доспехах поднимал копье, защищая девушку.

«Андин Тор, Дракон и тьма», — прочла я и вдруг услышала:

— Мифологичность Тора слишком примитивна, на мой взгляд. А вы, я вижу, им заинтересовались.

Я обернулась. Рядом со мной стоял молодой человек — растрепанный блондин, улыбчивый и широкоротый, тощий, как щепка. От него так и веяло каким-то беспечным спокойствием, и я невольно вздохнула с облегчением.

Бояться нечего. Ничего особенного в том, что кто-то попробовал со мной заговорить.

— Не сказала бы, что он примитивен, — ответила я. За Тора стало даже как-то обидно. От его картины веяло жизнью. Рыцарь победит, я не сомневалась.

Незнакомец рассмеялся.

— Да посмотрите на него! Эта неопределенная тьма, эта дева, которая обязательно покажет в лучшем свете грудь и бедра, и рыцарь обязательно герой. Это скорее пошло, чем красиво.

Он говорил настолько энергично, что я невольно улыбнулась.

— Рыцарь и должен быть героем, — сказала я. — Как же иначе?

— О да! — вид незнакомца сделался нарочито серьезным. — Драконы испокон веков защищают мир людей от прорывов тьмы и порождений мрака. Что бы мы все делали без них, правда?

— Боюсь, я не до конца вас понимаю, — призналась я. Незнакомец поклонился, тряхнув растрепанной головой и сказал:

— Меня зовут Ник Хоннери. Журналист, искусствовед и оппозиционер. Как насчет чашки кофе? Здесь варят по южному рецепту.

* * *

Ник оказался замечательным собеседником и знатоком искусства, очень тонким, умным и эмоциональным. По пути в музейное кафе мы зашли в зал с южной живописью, и Ник рассказывал о том, что эти картины были вывезены в прошлом веке из объятой войной страны. Я смотрела на фигурки животных в желтом мареве, и мне казалось, что они вот-вот сорвутся с холстов. Морские пейзажи были, конечно, хороши, но — не Айвазовский. Я помнила свое впечатление от одной из его картин: мне чудился запах водорослей и соли, и нарисованное море плескалось в раме, бросая брызги мне в лицо.

— Так почему же оппозиционер? — спросила я, когда мы пришли в маленькое кафе и взяли по чашке кофе с шоколадными пирожными. Помня, что говорили мужчины о меркантильных женщинах, я попробовала было вынуть деньги, которыми снабдил меня Мадс, и наткнулась на такой энергичный отпор, что мне невольно сделалось стыдно.

— Вы ведь видите, что происходит вокруг? — Ник отломил кусочек пирожного, и я увидела под шоколадом золотой ломтик дыни, сочащийся соком.

— А что происходит? — улыбнулась я, запоздало подумав, что мне надо сойти здесь за свою. Ну или хотя бы делать вид, что я глупенькая куколка, которую интересует только лак для ногтей.

С учетом того, что я пришла в музей, это было бы провалом. Такие куколки не ходят по музеям, их больше привлекают торговые центры и дорогие рестораны. И мужчины, которые носят пошитые на заказ костюмы и заказывают не пирожные, а лобстеров.

— Драконы, — коротко ответил Ник. — Когда-то они были героями, этого никто не будет отрицать. Они защищали наш мир и получали за это справедливую награду. Представьте,

— он энергично взмахнул ложечкой в воздухе. — Раскрывается провал, из которого сыплются чудовища, убивая и пожирая всех, кого встретят. И вот дракон — летит на них, извергает пламя, запирает тьму своей магией. Впечатляет, правда?

— Конечно, — согласилась я, радуясь, что никогда такого не видела. Хотелось надеяться, что и не увижу.

— Слава, почет, власть — драконы все это заслужили, с этим никто не будет спорить. Вот хотя бы тот рыцарь, которым вы залюбовались. Он спас царскую дочь от морского бога, пожертвовал собой ради девушки. Достойный поступок, никто не отрицает.

— Но? — спросила я. Ник улыбнулся.

— Но уже три века не было никаких провалов. Никаких монстров, что едят людей, никаких морских змеев. Мир стал спокойным и безопасным местом, — сообщил Ник. — Спрашивается: зачем платить Драконий налог? Зачем дарить драконам субсидии на строительство их башен? Почему они не такие же граждане, как все остальные?

Я неопределенно пожала плечами.

— А если снова будет прорыв? Тогда драконы опять всех спасут.

Ник рассмеялся.

— Юлия, вы непередаваемо милы. Теперь нас спасут не драконы, а лазерное оружие. Изобретенное, кстати, совсем не драконами.

Я кивнула. Фонд былых заслуг хорошая вещь, но иногда и он исчерпывается до дна. Особенно если человек бредет с работы, на которой вкалывал двенадцать часов, и видит, как мимо проезжает дракон в роскошном автомобиле — и имеет эту роскошь просто потому, что ему повезло родиться драконом, а не потому, что получил ее своим трудом и талантом.

— Да, тут несложно стать революционером, — согласилась я. Ник понимающе кивнул.