Первогодки - [39]
— Нет-нет. Здесь увидят. Вон там.
Виктор указал на новую гряду кустов, метрах в трехстах, более высокую и густую.
— Ну, смотри, хиляк! — с угрозой проворчал Косарев.
Что давала Виктору минутная отсрочка? Скорее всего ничего. Надо было решиться: или — или… С каким-то страхом Мокеев ждал назначенного им самим рубежа. Оставалось до него десять метров, пять…
— Пошел!
Мокеев ощутил на своем запястье цепкую, как капкан, руку Косарева. Не произнося больше ни слова, тот с силой потянул его в тень, отбрасываемую кустарником и молодыми деревцами. По инерции Виктор пробежал пять-шесть шагов, но что-то воспротивилось в нем — он почувствовал себя в этот момент чуть ли не предателем — и, упершись обеими ногами в скат придорожного кювета, встал как вкопанный.
— Нет, не могу. Иди один, — мотая головой, пробормотал он, — один…
— Да ты что? Смеешься? — разъярился Косарев. — Для тебя же, паразит, стараюсь. Иди, тебе говорят!
Мокеев виновато молчал, но с места не трогался.
— Ты что думаешь, хиляк, я тебя на своем хребте поволоку? — задыхался от ярости Косарев. — Последний раз…
Договорить он не успел. Спереди, там, где дорогу закрывали кусты, послышался топот сапог, неясный говор, и вскоре из-за поворота показались двое — лейтенант и сержант Жмаков.
У Мокеева отлегло от сердца — командиры своим появлением выручили его.
— А, вот вы где! — обеспокоенно заговорил лейтенант, и Мокеев с удивлением отметил, что тот и не запыхался. Он даже был застегнут на все пуговицы. — Что случилось?
— Так вот, — Косарев больно дернул Мокеева за руку. — Спекся мой подопечный. Ну и навязали вы мне хиляка, товарищ лейтенант.
У Мокеева перехватило дыхание. «Подлец», — хотел он крикнуть, но только беззвучно хлопал ртом.
— Я этого опасался, — глядя на Мокеева, лейтенант печально покачал головой, — и даже продумал такой вариант. Не волнуйтесь, Косарев. Человек вы сильный, но помощь окажем.
— Что вы, товарищ лейтенант. Один управлюсь! — с преувеличенной бодростью возразил Косарев. — Да я его на своем хребте…
— Отставить на хребте, — прервал лейтенант и позвал: — Жмаков!
— Я здесь! — быстро ответил сержант, шагнул вперед и щелкнул, как на строевой подготовке, каблуками.
— Подключайтесь, сержант, одному Косареву не справиться.
Косарев снова пытался доказать, что он справится один, но лейтенант был непреклонен.
— Задача — догнать расчет. Держитесь, Мокеев! — лейтенант подбадривающе потряс рукой. — Через три километра привал.
Волобуев легко сорвался с места и скрылся за поворотом.
— Косарев, хватай за левую, я за правую, — распорядился сержант, беря Мокеева за руку. — Набираем обороты.
— Я сам! — выкрикнул Мокеев, с силой вырывая руку.
То, что он устоял, не поддался соблазну, взбодрило его, и Виктор вдруг почувствовал, что может бежать. Может! Хотя пять минут назад крепко сомневался в своих силах.
«Странно, очень странно…» — шептал он потрескавшимися губами, труся по дороге.
— Шевелись! Шевелись! Работай руками! — справа и слева подбадривали его криками сержант и Косарев.
«А ну-ка, попробую», — подумал Виктор и увеличил скорость.
Команду «Привал» Мокеев не слышал, но каждой клеточкой измученного тела ждал ее. Увидев одинокую, с кривым стволом сосну, о которой предупреждал на старте подполковник, и лежащих под ней товарищей, Виктор по инерции сделал еще пару шагов, но руки его, туловище уже тянулись к земле. И как только он перешагнул неглубокий кювет, будто кто-то выбил из-под его ног землю. Мокеев рухнул у самой дороги. «Словно пулей сраженный…» — успел с иронией подумать он о себе.
О, какое это блаженство — лежать! Неважно, что трава в пыли и истоптана сотней сапог, — лежать! Неважно, что в спину впился камень или сук, — лежать!
Едва расслабились и получили покой мышцы, Виктор вспомнил о фляге. Почти полная, она висела на ремне. Всю дорогу он ждал момента, когда можно будет дорваться до нее, но Жмаков следил за каждым его жестом. Сейчас пересохшие гортань и губы требовали влаги, требовали немедленно. Пальцы проворно отстегнули с пояса флягу, свинтили алюминиевую пробку, губы припали к горлышку. Пить! Пить! Пить!
Но только Виктор сделал несколько глотков, как услышал предостережение лейтенанта:
— Мокеев, хватит! Товарищи, много не пить. Пару-тройку глотков. Снитко, кому говорят?
— Товарищ лейтенант, — взмолился Снитко, — так то же не горилка! Организм влаги треба.
— Хватит!
Виктор с жадностью глотнул последний раз и закашлялся — вода попала не в то горло. С досадой взглянул на лейтенанта: и то нельзя, и другое нельзя… Ох уж эти армейские порядки!
— Возьмите! — Волобуев достал из офицерской сумки полбулки черного хлеба и пакетик с солью. Нарезая перочинным ножом хлеб и густо посыпая его солью, он угощал подчиненных.
— Что? Силь? — Снитко отрицательно покрутил головой.
— Берите. — Лейтенант протянул кусок и Мокееву. — Отбивает жажду. Проверено.
Вяло прожевывая хлеб, Мокеев стянул сапоги и скептически поглядел на стертые до крови ноги. Дотянет ли он?
— Что, достукался? — услышал Виктор приглушенный голос.
Косарев лежал на животе, подложив под голову шинельную скатку, и указывал на его ноги.
— Говорил же, говорил… — Он нервно жестикулировал руками. — На костыли свои глянь. Герой…
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.