Первогодки - [41]
Все было ненавистно ему в Косареве: его фальшивый жалобный голос, кривляние. Виктору захотелось высказать то, что накипело в душе.
— Да не болит у него ничего. Притворяется! — крикнул он, подходя ближе.
— Трепло! — разъярился Косарев и запустил в него сапогом.
— Ого! У тебя, парень, еще силенок хоть отбавляй! Ну а небольшое растяжение связок… это мы сейчас. — Сержант извлек из вещевого мешка бинт и ловко обмотал Косареву лодыжку. — Теперь, браток, ты еще пятнадцать километров протопаешь. Вставай-ка! — и он протянул руку.
— Бросьте меня, товарищ сержант, не дойду, — умолял Косарев, отталкивая его руку.
— Товарищей мы не бросаем, — отрезал сержант. — Если надо, то понесем на себе. С ним вот. — Он кивнул на Мокеева, задержал на нем взгляд и указал на пыльный вещмешок. — Рядовой Мокеев, помогите товарищу. Возьмите его вещмешок.
Виктор подумал, что ослышался. Ему нести чужой вещмешок? Да он сам еле на ногах! Хотелось кричать, протестовать, но, встретив жесткий взгляд сержанта, Виктор осекся. Понял он, что если потребует армейская необходимость, то сержант заставит его нести на себе до самого финиша не только лишний вещмешок, а самого Косарева, и никуда не денешься, понесет как миленький, без всяких разговоров, понесет, если даже самому придется умереть от непосильной ноши. Тут только до конца понял Виктор железный армейский закон — НАДО!
— «Буксировщик», — презрительно выдавил из себя Мокеев с тяжелым вздохом, взвалил на плечо второй вещмешок и, не оглядываясь, затрусил по дороге.
Поступок молодого солдата подействовал на Косарева, и он без посторонней помощи поднялся на ноги. Видимо, на это и рассчитывал сержант.
— Вот видишь — все в порядке, — сказал он, — теперь вперед!
Отдыхать у старой, с темной длинной хвоей сосны, к которой они с лейтенантом добежали первыми, Нефедов не стал. Он считал, что привал расслабит его. Нефедов так и сказал лейтенанту.
Волобуев вытер носовым платком взмокшую шею и кивнул головой.
— Добре. Жаль, мне с вами нельзя. Помните, что мы надеемся на вас. Не подведите. Хочу напомнить об отпускном билете. Ну, счастливый путь!
— Мокеева… Мокеева подбодрите, — уже на ходу попросил Нефедов.
О чем сожалел Герман, так это о том, что не довел до конца разговор с Мокеевым. Понял ли Виктор, зачем нужно преодолеть эти километры? Воспринял ли он марш-бросок как неизбежные тяготы воинской службы или как счастливую возможность испытать себя? Конечно, можно прожить и без бега, и вообще без спорта. Но была бы тогда жизнь интересной, полной? Есть, есть еще солдаты, которые считают дни службы количеством выпитых за обедом киселей. Нефедову было их жалко. Ему нужен результат, в спорте ли, в учебе… Сегодняшний бег он смоделировал в уме, рассчитал и должен прийти первым. Как же иначе? Это приказ. Первым… и отпускной билет его!
Отпуск… Герман представил себе, как обрадуются родные, какой поднимется в доме переполох, как его встретит мать.
Мама… Во время проводов в армию, перед воротами райвоенкомата он холодно поцеловал ее в щеку. Потом, уже в части, ему было стыдно за напускную холодность, но тогда под взглядами призывников ему хотелось выглядеть настоящим мужчиной. Поэтому-то, не таясь отца с матерью, он обнял Риту и поцеловал ее долгим прощальным поцелуем.
Нефедов запомнил то счастливое смущение, которое вспыхнуло на лице девушки.
И увидел себя Нефедов бегущим по широкой институтской лестнице. Щелкают, отбивают дробь по каменным ступеням каблуки, а еще громче стучит его сердце. Сейчас он откроет дверь знакомой аудитории и за вторым столом у окна увидит Риту. Целый год они просидели за этим столом рядом… Хотя — стоп! Риту придется ему поискать — она же теперь перешла на третий курс. Как быстро летит время…
Местность ему была хорошо знакома — не раз и не два бегал он здесь десятикилометровки. Еще метров триста — четыреста лесной дороги — и будет поворот с контрольным постом, а там прямая как стрела дорога до самого финиша. И в душе его само собой сложилась песня, даже какой-то торжественный марш: «Финиш — Отпуск — Рита — Маргарита!»
Дорога слегка петляла, уводила то влево, то вправо. Петлял, змеился по ней и след велосипедной шины. Нефедов усмехнулся. Наверное, капитан Аристов на своем велосипеде со счетчиком измерял маршрут. Виктора радовало, что след нигде не был затоптан.
Увлеченный своими мыслями, Нефедов не сразу разобрал, что к топоту его сапог с некоторых пор примешиваются другие звуки. Он удивленно оглянулся: позади, всего шагах в десяти, бежал солдат, невысокий, круглолицый, с короткой «боксерской» стрижкой. Нефедов узнал его — это был Пирожков из третьей стартовой батареи.
«Раззява, — в сердцах обругал себя Нефедов, — рассиропился, раскиселился… Отпуск… Рита… Все тут».
Инстинктивным порывом его было увеличить скорость, что он и сделал, но Пирожков, наклонив вперед лобастую голову, тоже прибавил ходу.
Теперь он шел от Нефедова всего в одном шаге. Движения его были четкими, дыхание ровным. Он напоминал не человека, а какого-то робота, и Нефедов занервничал, закрутил головой, бросая на соперника такие взгляды, будто хотел растерзать его. «Хоть бы споткнулся, упал!» — молил Нефедов.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.