Первогодки - [37]
И хотя говорили они со смешком, разговор испугал Виктора и не выходил из памяти даже сейчас, когда лейтенант, вышагивая на длинных ногах вдоль строя, продолжал инструктаж:
— Запомните! Зачет по последнему, поэтому бежим организованно! — Он остановился и потряс в воздухе записной книжкой. — Я просмотрел оценочные листы по физподготовке и выделил сильнейших. Кто-то пойдет впереди…
— Рысаки, — шепнул Мокееву на ухо стоящий рядом Водянкин.
— А кое-кому, — лейтенант раскрыл записную книжку, — придется подстраховывать тех, кто послабее. Фамилии я объявлю.
— Буксировщики, — пояснил Водянкин.
— Кроме того, нам нужен лидер.
Строй с надеждой смотрел на офицера. На его отутюженном, хорошо подогнанном полевом кителе рядом с синим ромбиком выпускника высшего военного училища поблескивал значок кандидата в мастера спорта, и Волобуев правильно истолковал обращенные на него взгляды.
— Нет-нет. Лидером пойдет Нефедов.
У Мокеева екнуло сердце — рушилась последняя надежда. Герка Нефедов обещал на марше помощь. «Теперь пропал», — с отчаянием подумал Мокеев и толкнул стоящего в первой шеренге товарища. Казалось, Нефедов только и ждал толчка.
— Разрешите, товарищ лейтенант! — Нефедов поднял руку и, когда лейтенант кивнул, проговорил: — Лидером не могу. Земляку обещал помочь — Мокееву.
Лейтенант заглянул в свои записи.
— Менять не будем. Мокееву поможет… рядовой Косарев.
Лейтенант назвал еще несколько фамилий, но Мокеев уже не слушал, а, вытянув шею и чуть подавшись вперед, старался разглядеть Косарева, стоявшего на правом фланге. Увидя его крутые плечи, крепкую борцовскую шею, Виктор успокоился. От облика Косарева веяло надежностью, основательностью. В расчете он считался хорошим специалистом. Отлично контачил с сержантами, однако среди ребят держался особняком, в расчете ни с кем не дружил. Часто его видели с каптером батареи Толкуновым. Кажется, были они земляки и часто пропадали в каптерке.
Беспокоило Виктора одно — Косарев никак не выразил своего отношения к приказанию лейтенанта, даже не взглянул на подопечного. Может быть, он не слышал слов командира?
Лейтенант, часто поглядывая на часы, закончил скороговоркой:
— Вам, Нефедов, нужно выложиться. Раскрою секрет: генерал обещал отпуск тому, кто придет первым. Товарищи, на финише лежит отпускной билет. Все за него могут бороться, все! Да, чуть не забыл — к финишу мы должны прийти одетыми строго по форме! Потеряете ремень или еще что — незачет, а расчету штрафное очко. Понятно?
— Так точно! — хором ответили солдаты, и Волобуев распустил строй.
— Буксировщики… Маменькиных деток тащить за ручку, — неодобрительно проворчал Водянкин и бросил косой взгляд на Мокеева, который зябко поежился от слов «старичка». — Развели детский сад.
— Это точно! — наконец-то услышал Мокеев голос своего «буксировщика» Косарева. — И как таких берут в армию?
«Как таких берут в армию»… Виктор Мокеев пожал плечами. Пожалуй, обычным путем. В мае прислали повестку — явиться с вещами…
Он вспомнил, как всего два с половиной месяца назад бабушка Катя возвратилась вечером из булочной, что на проспекте Чайковского, тоскливо посмотрела на него добрыми, выцветшими от старости глазами и подала листок бумаги с отпечатанным текстом повестки. Виктора охватили противоречивые чувства.
Призыва на действительную службу он ждал, готовился к нему, возлагал на армию надежды — хотел стать сильным, смелым, мечтал попасть в десантники. Однако при виде серого листка повестки с вписанной от руки фамилией на Мокеева напала такая тоска, что он целый вечер слонялся по комнате, не находя себе места. Брал наугад из шкафа то одну, то другую книгу, рассеянно перелистывал страницы, но читать не мог. Грустно смотрел он на письменный стол, за которым делал когда-то уроки. На нем еще лежали учебники за десятый класс — Виктор не оставлял надежды поступить на юридический. «Уж после армии-то должны взять», — надеялся он. Мокеев перевел взгляд на тахту с прогнувшимся матрацем, на которой любил поваляться с книгой, ни у кого не спрашивая разрешения на телевизор, их надежный старенький «Рекорд», который можно включать и выключать когда заблагорассудится. Теперь всего этого он должен лишиться, и надолго.
Точно такую же тоску испытал он, узнав, что Нефедов не сможет ему помочь. Когда распустили строй, Герман успел только подскочить и хлопнуть его по плечу.
— Теперь не могу, старик. Извини, — глядя прямо в глаза, сказал он, — но мой тебе совет: настрой себя. Понял?
Больше он ничего не успел, так как Волобуев уже расставлял подчиненных по своему плану. На линии старта Мокеев снова с надеждой взглянул на Косарева, но тот в его сторону не смотрел. «Неужели не поможет? — обеспокоенно думал Мокеев. — Эх, тоска зеленая…» И его потянуло на зевоту. Сколько он себя ни сдерживал, зевок получился звучный.
— Не засните, Мокеев, — предостерегающе сказал лейтенант.
Послышался сдавленный смех. Виктор запоздало прикрыл ладошкой рот и, чтобы доказать, что он думает только о кроссе, спросил:
— Товарищ лейтенант, а мы все пятнадцать километров бегом?
— Нет, сразу за поворотом тебя будет ждать такси, — не таясь, ответил Водянкин.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателям хорошо известны романы Михаила Коршунова «Бульвар под ливнем», «Подростки», сборники его повестей и рассказов. Действие нового романа «Автограф» происходит в сегодняшней Москве. Одна из центральных проблем, которую ставит в своем произведении автор — место художника в современном обществе.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.