Первое апреля октября - [11]
— Ну хорошо, без вдруг. С чего такой вопрос?
— Мне всё чаще кажется, что тебя у меня нет… А я? Я у тебя есть?
— Наверное, всё же, я должен задать этот вопрос. Джилл, ты есть у меня?
Она качает головой.
— Ты не понимаешь, Пит… Давай сходим к психологу?
— Я хожу к нему уже год.
— Ты?.. То есть… как это? Зачем?
— Пытаю его одним и тем же вопросом.
— Каким?
— Зайка, зайка, ты не видел Джилл?
Она плачет и целует меня, и плачет и целует.
Мир огромен, он слишком огромен, чтобы два человека могли не растеряться в нём. К тому же, вселенная расширяется. Расширяется дом, в котором мы живём, становясь всё больше и больше. Попробуй-ка дотянись с одной стороны стола до другой…
Монте-Вильяно, 2007
Не знаю, слышали ли эти, там, наверху, как мы кричали у финишной черты. Вряд ли они выставили у ямы часового — зачем: выбраться из неё невозможно. Даже если Джилл заберётся мне на плечи, она не сможет дотянуться до крышки. Да и не хватит у неё сил отодвинуть такую массу дерева. Нет, конечно, никто ничего не слышал…
Она сидит на мне, обессиленная, запыхавшаяся, целует мелкими быстрыми поцелуями мое лицо. Кажется, мы еще никогда не любили друг друга так яростно, так жадно, так безжалостно и эгоистично.
— Пит… — выдыхает она мне в ухо.
— М? — мычу я как в старые добрые времена, наслаждаясь её тревожащим дыханием, заставляющим живот подёргиваться от томительного сладострастного возбуждения.
— Ты…
Ну вот… Я так и знал…
— Ты… Ты ещё любишь меня?..
— Ну хоть немножко! — добавляет она виновато, по-детски, спохватившись, замирая в ожидании ответа.
В паху — холодок от вытекающей из неё жидкости, которая, остывая, липкой прохладой тревожит мои ещё разгоряченные чресла. Я никогда не выхожу из неё сразу. Я люблю оставаться в ней, пока она сама, мягко и нежно не вытолкнет из себя мою слабеющую плоть…
Я не могу сейчас врать, не могу!
Не надо было поддаваться минутной слабости!
Если бы ничего этого не было, я бы мог спокойно и холодно ответить «нет».
А теперь я не могу.
Я могу убить её, но не могу сказать сейчас «нет».
А что, если…
А что, если я и правда всё ещё люблю её?..
Где-то не здесь, 2000
— Джилл, когда-нибудь я убью тебя. Я слишком люблю тебя, чтобы однажды не убить.
Она прижимается крепче, прикусывает мне губу — влажная, горячая, пахнущая сексом и любовью. Оторвавшись, проводит пальчиком по моим припухшим от поцелуев губам, тихо улыбается.
— Я знаю. Но это будет ещё очень нескоро.
— Точно?
— Да.
— То есть, мы успеем трахнуться ещё пару раз?
— Ха-ха… Балбес!.. Иди ко мне.
Монте-Вильяно, 2007
— Люблю, — говорю я. — Я люблю тебя, Джилл… О Боже, как же я тебя люблю!
И ненавижу. И не знаю, чего во мне больше. Наверное, все-таки ненависти.
Она долгим поцелуем припадает к моим губам.
— Пит… Пит… Я…
Тебе не надо ничего говорить, милая. Не говори ничего!
— Я виновата перед тобой, любимый, я знаю. Я не смогла уберечь наше счастье… Ведь оно было, Пит, правда? Ведь ты был счастлив со мной? Ну хоть недолго?
— Да, — говорю я.
— Ты знаешь… Ты знаешь, Пит, мы не уйдем отсюда живыми.
— Почему ты решила? Я принесу…
— Нет, — она не дает мне договорить. — Они убьют нас. Меня они убьют завтра. На рассвете. После того, как ты уйдешь в Абижу. А тебя — когда вернёшься с деньгами.
— Я тоже не отбрасывал такой вариант, но…
— Я слышала, Пит… Только не спрашивай меня, откуда я знаю их язык. Я не знаю его. Многие из них его тоже, кажется, не знают. И те двое, что вели нас сюда, обсуждали всё это по-испански.
— И они сказали, что..?
— Да.
Я чувствую её горячую слезинку, упавшую на мой лоб.
— Поэтому я хочу… — продолжает она, — Хочу знать всю правду. Мне будет легче…
— Но это невозможно! — обрываю я, не слушая, приходя в ужас от вдруг обрушившейся на меня определённости.
Это невозможно! Они не могут убить её! Не теперь! Не завтра!
— Самое страшное для меня будет — это умереть одной, среди этой своры, не видя твоих глаз… Мне было бы гораздо легче, если бы ты не уходил… Пит… Но ты уйдешь. И не вернешься. Ты понял? Не возвращайся! Ты понял?! Не смей возвращаться!!!
Кажется, у неё начинается истерика.
Она лихорадочно прижимается ко мне, беспорядочно целуя, плача, то пытаясь дрожащими пальцами погрузить в себя мое безвольное естество, то вцепляясь в мои волосы и сотрясаясь в беззвучных рыданиях.
Наконец она затихает и только изредка подрагивает от подступающих спазмов рыданий. Но теперь она может справиться с ними.
— Ты должен знать, Пит. Я никогда, ни разу не изменила тебе.
— Да.
Я целую её под левой грудью. Нащупываю губами ребра, пробегаю языком по тёплой коже. Мне нужен промежуток между ними, тот, куда может войти лезвие ножа. Напротив сердца…
Вот этот, да. Вот здесь будет хорошо.
— Джилл…
— Да, мой хороший?
— Джилл, я люблю тебя. Я всегда тебя любил. Даже когда ненавидел.
— Я счастлива, милый! Спасибо!
Я не вижу её счастливой улыбки, но знаю, что она улыбается. Счастливо. И слёзы радости, смешиваясь со слезами горя, стекают к уголкам её губ.
Нож входит неожиданно тяжело.
Я всегда думал, что клинок должен погружаться в тело, как в помидор — мягко и почти без усилия. Возможно, если бы у меня был размах, было бы легче. Но тогда я мог промахнуться. А мне нужно точно попасть в сердце.
Волна красной смерти прокатилась по стране и миру. Все, кто мог умереть – умерли. Кому написано было на роду выжить – живы. Всё?.. Нет. Смертельная болезнь – это не самое страшное. Куда страшнее сам человек будущего. Пастырь, вернувшийся в умирающий родной город, в надежде найти живыми жену и сына, и не думал, что ему придётся воевать. Да ещё воевать с таким противником. Содержит нецензурную брань.
Впервые я заметил её, когда она ещё была личинкой. Финал «Пневматика-2013».
Чёрная морда мощного «Ленд Крузера» оскалилась навстречу, грозно рыча, возвышаясь над жалкой синей «десяткой», в которой стремительно искажался и серел лицом Иван Фёдорович...
Мосты бывают разные. И, хотя назначение у всех одно - соединять, нередко они разъединяют. Но есть один мост, который даже пропасть между разными мирами способен сделать твердью. И его ничем не разрушить.
Биоапокалипсис.За нарушения работы ЖКТ и возможную нестабильность психологического состояния читателя авторы ответственности не несут.Присутствует обсценная лексика!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
Эта книга посвящена моему родному городу. Когда-то веселому, оживленному, в котором, казалось, царил вечный праздник. Ташкент — столица солнца и тепла. Именно тепло было главной особенностью Ташкента. Тепло человеческое. Тепло земли. Город, у которого было сердце. Тот город остался только в наших воспоминаниях. Очень хочется, чтобы нынешние жители и те, кто уехал, помнили наш Ташкент. Настоящий.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.