Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой - [31]

Тем не менее Таунсенд еще не полностью утратил воинственный настрой и амбиции. Он старался подчеркнуть свою роль в планировании и проведении наступления. 3 ноября он написал лорду Лансдауну, министру без портфеля в кабинете Асквита: «Я атакую Ктесифон и возьму Багдад за 10 дней, а потом он (Никсон) опять начнет командовать и сделает вид, что это был его план»[26]. 7 ноября Таунсенд отправил письмо Керзону, где сначала указал на сложность своего положения: «У меня будет лишь 11 000 солдат и 28 орудий. Нуреддин получил подкрепления, его силы примерно равны моим, и он занимает хорошо подготовленные позиции»[27]. Тем не менее командир 6-й дивизии выражал уверенность, что «сможет загнать турок в реку и взять Багдад». Примечательно, что в этом же письме Таунсенд просил Керзона поспособствовать его переводу в Европу «после оккупации Багдада». Во взятии города он видел возможность не только обрести великую славу, но и наконец-то выбраться из пыльного угла на главный театр военных действий.

Пока шла эта переписка, в Лондоне снова подняли на политический щит кампанию в Ираке. 2 ноября премьер-министр Асквит, выступая перед парламентом, заявил следующие: «Силы генерала Никсона находятся неподалеку от Багдада. Я не думаю, что во всей войне была серия операций, так хорошо продуманная, так великолепно исполненная и с лучшими перспективами окончательного успеха»[28].

Впрочем, в частном порядке за несколько месяцев до этого он размышлял о Месопотамии в совсем других выражениях: «Если брать Месопотамию, то нам придется потратить миллионы на ирригацию и развитие без каких-либо скорых перспектив возврата вложений. Придется держать крупную армию в незнакомой местности и решать множество запутанных административных вопросов, которые будут куда хуже, чем все то, с чем мы когда-либо сталкивались в Индии, имея дело с осиным гнездом из арабских племен и еще и фланговую угрозу из Курдистана»[29].

Свои радости и печали в это время переживал и Нуреддин.

Радовало его прибытие свежих войск в виде 51-й и 45-й пехотных дивизий, собранных в основном из анатолийских солдат. Наконец-то ему дали надежные части.

Плохие новости заключались в том, что вместе с подкреплением к нему ехали два человека, которых он совсем не хотел видеть. Первым прибыл на должность командира корпуса дядя военного министра и одного из османских триумвиров Энвер-паша Халил Бей. Халил не обладал выдающимся военным опытом, служа в основном на придворных и полицейских должностях, а его связи в правительстве не обещали командующему войсками в Ираке спокойной жизни.

Вторым стремящимся в Багдад человеком был немецкий фельдмаршал фон дер Гольц, более чем знаковая фигура для османской армии. С 1883 по 1895 год он возглавлял все военно-учебные заведения османов и фактически вырастил целое поколение турецких командиров. Гольц прекрасно говорил по-турецки, а главное, хорошо знал и понимал Восток. После возвращения на родину и вплоть до выхода в отставку в 1911 году фон дер Гольц являлся одним из главных сторонников тесного германо-османского союза, продолжая поддерживать постоянную связь с военно-политическим руководством в Константинополе. С момента отставки и до начала Первой мировой войны фельдмаршал занимался военно-патриотическим воспитанием немецкого юношества, а с началом мобилизации его вернули в действующую армию.

Фон дер Гольц сразу предложил отправить его к османам, но вместо этого получил должность генерал-губернатора захваченной Бельгии. Там он установил жестокий оккупационный режим с расстрелами, сожжением населенных пунктов и прочими прелестями. Фон дер Гольц так эффективно выступил на своем посту, что к его успешному опыту в 1941 году апеллировал Адольф Гитлер, рассуждая о борьбе с партизанами в СССР. В конечном счете в 1915 году фельдмаршал вырвался на Восток, но там он не пришелся ко двору. Османской армией по мере сил рулила немецкая военная миссия во главе с энергичным генералом Лиманом фон Сандерсом, которому совсем не хотелось видеть Гольца возле себя. Поэтому немецкому фельдмаршалу, который имел и аналогичное османское звание, сперва поручили командование 1-й армией. Это было соединение, прикрывавшее Фракию и Константинополь вдоль болгарской границы на случай вступления Болгарии в войну на стороне Антанты.

После присоединения последней к Центральным державам 1-я армия утратила смысл, и в середине октября фон дер Гольца назначили командующим 6-й армией и ответственным за операции в Ираке и Персии.

Новость, что к нему едет немецкий начальник, сильно разозлила известного антизападными взглядами Нуреддина. Он даже послал в Константинополь довольно хамскую по содержанию телеграмму, где говорилось следующее: «Иракская армия уже доказала, что не нуждается в военных познаниях Гольц-паши. Идея послать немусульманина в Ирак, где исламское население ведет священную войну, является невероятной»[30]. Но против лома приема нет, и Нуреддину осталось только ждать прибытия немца.

Первым шагом Таунсенда в новом наступлении стала неожиданная атака передовых османских позиций, предпринятая в ночь с 27 на 28 октября. Генерал хотел уничтожить аванпосты в деревне Аль-Кутания, чтобы не тратить на них время при разворачивании основного наступления. Удар пехоты обернулся полным успехом: османские солдаты запаниковали в темноте и почти сразу покинули окопы, спасаясь бегством. Однако британская кавалерия в очередной раз проявила себя ниже всякой критики и фактически провалила преследование беспорядочно отступавшего противника, не добившись никаких результатов.