Первая молитва - [58]
На днях пригласили освятить одно из отделений большой больницы. Спрашиваю:
— Тридцать второе?
— А откуда вы знаете?
Юношей я собирался поступать в медицинский институт и работал в этом отделении санитаром. И вот снова попадаю сюда. Зачем — не ведаю, однако не удивляюсь: это из разряда совпадений обыкновенных, частых.
Скажем, некогда издательство, в котором мне довелось трудиться, получило помещение в новом доме на Хорошевке. Спрашиваю:
— Номер дома, — случаем, не шестьдесят два?
— Как вы угадали?
Просто: по этому адресу я прожил двадцать пять лет. Но тот дом сломали, людей выселили на другие концы Москвы, и вот теперь я возвратился к знакомой школе, к деревьям, некогда посаженным моим отцом. Ива теперь оказалась у самой дороги. Тысячи людей проходят и проезжают мимо нее каждый день, и никто не ведает, что полвека назад мы с отцом привезли из Серебряного бора тоненький прутик и воткнули его в самом низком месте двора — у водосточной решетки. Давно нет моего отца, нет той решетки, нет уже и самого двора, как нет двухэтажных домишек, построенных пленными немцами… Огромные здания, а между ними — старая ива.
Далеко за спиной это время, далеко в прошлом мирские труды и мечтания. Несколько лет уже я служу в храме, прихожанином которого, как выяснилось недавно, некогда был мой прадед. Он и жил здесь — в доме священника. И ходил по тем же самым ступеням, которые теперь истираю я. Но и это не все: начиналась служба моя в глухом районе Вологодской области, куда я попал будто бы совершенно случайно. И вдруг обнаруживается, что лет двести назад именно из этой глуши прибыли в Москву мои предки. Правда, в ту пору земли тамошние были не заброшенными, а процветающими, но речь о другом: мне стало ясно, что если бы я по своему произволению переселился на какой-нибудь остров в океане, то и там отыскалась бы могилка четвероюродной бабушки.
Не ведаю, что означает каждое из этих совпадений по отдельности и означает ли что-либо вообще, однако взятые вместе они навевают мысль о том, что целые фамилии из поколения в поколение живут, словно привязанные к колышку. И как бы далеко ни забредали мы в своих исканиях и дерзаниях, нас время от времени возвращают к этому колышку.
Для смирения, быть может. Чтобы напомнить: кто мы, откуда и где живем — на земле то есть, под луной и под солнцем, где нет и не может быть ничего нового. “Бывает нечто, о чем говорят: “смотри, вот это новое”; но это было уже в веках, бывших прежде нас”, - сказал Екклезиаст.
День медика
Каждый раз, приезжая сюда, я останавливаюсь в доме, построенном для санаторных врачей. Теперь разруха, санатории разорены, врачи без работы. По утрам просыпаюсь от консилиумов за окном: то лечат кошку, то собаку. Их во дворе — и так без счета и кормить нечем, а они все бредут, хромают, ползут: изуродованные, больные. Вероятно, по меткам определяют, куда прежде них калеки да недужные влачились. Как-то прямо во дворе овчарку оперировали — ее машина сбила. Анестезию надо делать, а вену под шерстью найти не могут, но потом где-то на лбу нашли… Овчарка эта с наложенными на задние лапы шинами так и жила у подъезда, пока не поправилась, потом ушла — у нее где-то хозяин был….
Сегодня праздник — День медицинского работника. Солнце еще не коснулось верхушки кипариса, стоящего возле дома, — значит, еще семи нет… Но под окном анестезиолог с хирургом обсуждают окрас новорожденных котят — мы снова с прибылью.
Сегодня я должен непременно наловить рыбы. И желательно, какой-то хорошей, крупной, чтобы не только кошкам — им я ловлю каждый день, а для праздника — может, сварим ухи. Спускаюсь вниз, к рынку, здороваюсь с таксистами, и один увозит меня к недостроенному санаторию. Там, с бетонных волнорезов удобно рыбачить. Подъезжаем, а на каждом пирсе люди: одни стоят непосредственно на головах, другие — в еще более причудливых позах.
— У них что-то вроде съезда, — вспоминает таксист, — вчера вдоль всей трассы худосочные со свернутыми ковриками тащились.
— Но они, — говорю, — могут стоять где угодно, хоть вдоль дороги, а мне-то ловить — только в воде.
Иду на любимый пирс, где и глубина побольше, и зацепы редко случаются. Там двое: парень и девушка. Вероятно, у позы, в которой они пребывают, есть какое-то именование, но я человек непосвященный и даже описать толком ничего не могу: головы — наверху, руками стоят на ковриках, а ноги задраны так, что ступни оказываются за ушами. Клоуны иногда почти в такой позе скачут на руках по полу, только вот ноги у клоунов при этом торчат вперед, а не прячутся за уши.
Подхожу, приветствую. Слегка пошевеливая босыми ступнями, они вполне дружелюбно здороваются. Спрашиваю, нельзя ли мне здесь удочки закинуть?
— Пожалуйста, — говорят — нам это нисколько не помешает.
Я расположился и ловлю, попадается всякая мелочь. Тут с пляжа приходит любопытствующий. Эти любопытствующие — они одинаковые: усатые, полные дядьки.
«А шо вы тут делаете?… А шо ловится?… А его исты можно?… А як его готовить?….»
Стоит за спиной, смотрит. Если сейчас поймается что-то привлекательное, то завтра любимый волнорез будет занят: на моем месте сядет усатый дядька, рядом — его жена, а по сторонам — дети. Но рыба перестала клевать. Загораем.
В сборник вошли рассказы священника Ярослава Шипова, члена Союза писателей России. В основе большинства историй — личный пастырский опыт. Рассказы пронизаны глубоким состраданием к непростой жизни простых людей.Ряд произведений публикуется впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Авторы сборника «Национальный вопрос и моя мама» предлагают читателям христианский взгляд на проблему межнациональных отношений. Во Христе, как известно, нет различий «между эллином и иудеем» (см.: Рим. 10,12; 1 Кор. 1, 23–24; Тал. 3, 28 и др.), но это отнюдь не означает, что народам следует забыть свои культурные и национальные традиции. Бережное и уважительное отношение друг к другу, умение разделить боль человека, живущего на чужбине, а главное — любить ближних, независимо от национальности и цвета кожи — мысли, которые лейтмотивом проходят через книгу.
"…Надо отдавать себе отчет в том, что происходит кругом, но при этом ни в коем случае не унывать, а понимать, что ты должен быть в десять раз энергичней для того, чтобы попытаться этому воспрепятствовать.…Богу поменять ситуацию в любую сторону ничего не стоит. Любую самую большую страну может в секунду стереть с лица земли, а может дать благоденствие. Это зависит от того, чего мы заслуживаем. Народ поворачивается к вере, но медленно, надо быстрее, активнее, усерднее. Надо понимать, что мы с вами уже физически материально мало что можем изменить в нашей стране, но дух же может все что угодно.
Творчество лауреата премии имени А. М. Горького, ЦК ВЛКСМ, СП СССР и Госкомиздата СССР писателя Ярослава Шипова тесно связано с реальной действительностью, правдиво. Характеры героев рассказов и повести раскрываются в острых, конфликтных ситуациях, требующих выбора нравственной позиции. Автор отдает свои симпатии героям граждански активным, твердо отстаивающий интересы общества, решительно выступающим против любых проявлений фальши и несправедливости.
В книге Огилви много смешного. Советский читатель не раз улыбнется. Автор талантливо владеет мастерством юмора. В его манере чувствуется влияние великой школы английского литературного смеха, влияние Диккенса. Огилви не останавливается перед преувеличением, перед карикатурой, гротеском. Но жизненность и правдивость придают силу и убедительность его насмешке. Он пишет с натуры, в хорошем реалистическом стиле. Существовала ли в действительности такая литературная мануфактура, какую описывает Огилви? Может быть, именно такая и не существовала.
Без аннотации В истории американской литературы Дороти Паркер останется как мастер лирической поэзии и сатирической новеллы. В этом сборнике представлены наиболее значительные и характерные образцы ее новеллистики.
Конни Палмен (р. 1955 г.) — известная нидерландская писательница, лауреат премии «Лучший европейский роман». Она принадлежит к поколению молодых авторов, дебют которых принес им литературную известность в последние годы. В центре ее повести «Наследие» (1999) — сложные взаимоотношения смертельно больной писательницы и молодого человека, ее секретаря и духовного наследника, которому предстоит написать задуманную ею при жизни книгу. На русском языке издается впервые.
Марсель Эме — французский писатель старшего поколения (род. в 1902 г.) — пользуется широкой известностью как автор романов, пьес, новелл. Советские читатели до сих пор знали Марселя Эме преимущественно как романиста и драматурга. В настоящей книге представлены лучшие образцы его новеллистического творчества.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.