Персона - [82]

Фрэнк попытался подобрать эпитет, чтобы описать состояние Тифен, но так и не смог.

– Первая жертва, которую обнаружили случайно, а могли вообще никогда не найти… – сказала она. – Ведь ориентировка на ее розыск не поступала.

– Этот момент и мне не дает покоя. К тому же налицо противоречие. Если эта необузданная жестокость предназначена усыпить наш разум, чтобы мы больше доверились внутреннему голосу и интуиции, как ты мне только что говорила, то я не понимаю цель. Зачем прятать от нас одну из жертв?

– Может, потому, что это не так уж важно? – предположила Лоране. – Может, его интересует только человек с фотографии? Или ты думаешь, что есть и другие жертвы, которых мы пока не нашли?

– Может быть. Пусть Танги займется пропавшими без вести.

– Хорошо, я ему передам.

Седан выехал на набережную Орфевр. В Сене мириадами отражались фонарные столбы Города света. Напротив этого океана угрожающе застыл дом 36, штаб-квартира парижской полиции.

– Пока мы не докопаемся до первопричины этой садистской мести, так и будем топтаться на месте, – сказал Фрэнк. – Мы опаздываем по всем фронтам, не понимая, с какой стати он нападает на всех этих людей.

– Думаешь, это Каль Доу?

Фрэнк припарковал машину на стоянке для сотрудников полиции, выключил зажигание и, перед тем как выйти, ответил на вопрос Лоране:

– Он подходит по профилю, обладает необходимыми навыками, но я не вижу мотива. Доу – белая акула, редкая и опасная. Филипп с Виржини тоже акулы, только зубы у них помельче. Да, тоже агрессивные, но с большой белой не имеют практически ничего общего. Каль Доу стремится себя сберечь и убирает по одному неугодных свидетелей. Но откуда такой разгул жестокости? Такой, как он, насколько я понимаю, творил бы свои дела тайком, подальше от посторонних глаз.

– Или же это как раз часть избранной им тактики, призванной создать дымовую завесу.

– Но как он тогда мог совершить нападение на Виржини, ведь мы ведем за ним круглосуточное наблюдение? А в случае с Филиппом не факт даже, что в тот момент он вообще был во Франции.

– Он может оказаться хитрее, чем ты думаешь. Или, к примеру, действует чужими руками.

– Да, это действительно многое объяснило бы, – ответил Фрэнк, выходя из машины. – Тогда все сошлось бы. Но в таком случае он должен пользоваться средствами связи, которые мы еще не установили. Я потому и хочу, чтобы Ковак усилил за ним наблюдение. Мне нужно все слышать, все видеть и все о нем знать, что бы он ни делал.

– Как раз этим он в данный момент и занимается.

Ночь в доме 36 по набережной Орфевр выдалась лихорадочная – одна из тех, когда в помещении накапливается статическое электричество, а потом каждого, кто входит в подъезд, хватает и, будто нежное мясо, швыряет на раскаленную сковородку. Муравейник гудел от недовольных посетителей, забежавших сюда на огонек. Кто-то сидел, кто-то стоял, некоторые даже подпирали собой стены, но все истерично орали о своей невиновности. Одни плакали, излагая безумные теории заговоров, другие поносили всех, кого ни попадя, – вплоть до самой мелкой живой души. За сыновьями, мужьями и дочерьми приходили жены. Во все стороны сновали полицейские, в гражданском и мундирах.

Фрэнк шагал к парадной лестнице, чтобы сразу подняться на свой этаж, но не избежал столкновения с каким-то новичком, державшим в руках несколько кило всевозможных бумаг. «Ох, прошу прощения, комиссар». Даже не задержавшись, Фрэнк двинулся по муравейнику дальше. Самое главное было не останавливаться, иначе мог увлечь встречный поток. Он лишь поднял руку, давая понять, что извинения приняты, и в этот момент услышал за спиной цокот туфлей Лоране. Несмотря на длинные шпильки, она неизменно ходила быстрым, размашистым шагом.

– Ты как раз кстати, – сказал Ванно, выходя из своего кабинета, – что там за херня в Четырнадцатом округе?

– Третья жертва.

– Но расследование хотя бы продвигается?

– Продвигается, но вот насколько быстро, я сказать не могу.

– А ваш Каль Доу? Это он?

– В нашем списке он по-прежнему первый кандидат.

– И когда же вы его зацапаете?

– Когда соберем достаточно увесистое для судьи досье. Пока у нас нет ни мотива, ни даже косвенных улик.

– Что дало наблюдение за ним?

– Лишь то, что свое время он проводит в кабинете, больше на данный момент ничего.

– Правила игры напоминать тебе не буду. Мое дело политика, твое – приносить мне на блюдечке злодеев. А сейчас я чувствую, что жутко проголодался.

– Мне напомнить тебе, сколько я на тебя работаю? Тогда у тебя на голове еще были волосы и ты умел бегать.

– Я не шучу, – проворчал Ванно, – журналисты вот-вот сунут в это дело свой нос. Жители окрестных домов наверняка вели в «Фейсбуке» прямую трансляцию вашей операции. Как только о ней станет известно, одного меня уже будет недостаточно, чтобы тебя прикрыть.

Фрэнк опять зашагал на свой четвертый этаж. За ним по пятам следовала Лоране. Перед тем как силуэт Ванно скрылся за перилами, комиссар добавил:

– Я верю тебе настолько же, насколько ты веришь мне.

– В том-то и проблема, – ответил Ванно, уже успевший спуститься этажом ниже.

Наконец, Лоране с Фрэнком поднялись к приданым силам, которые он едва успел представить остальным членам своей команды перед тем, как Марис неожиданно поставила на их совещании точку, отправив в подземную спасательную экспедицию. Эльга с Янном остались и теперь сидели по бокам Арианы, устроившейся за столом Жиля. Тот тоже только что приехал, его объемистая сумка стояла на соседнем столе.