Персона - [35]
Один из шумной компании тридцатилетних парней обратил на Каля внимание и с присущей им скромностью сообщил о нем приятелям. В его глазах тот увидел восхищение и страх, парень явно искал подходящую формулировку, чтобы к нему подойти, проявить себя человеком остроумным и интересным. Его кипучий мозг уже представлял, что они вечером опрокинут по паре стаканчиков, порассуждают о грядущих тенденциях, Каль посчитает его блестящим и подающим надежды, посоветует что-нибудь в плане карьеры а может, даже впустит в свой круг. «Таракан», – подумал о нем тот.
Восхищение и страх – именно это он увидел в глазах других воспитанников сиротского приюта, его истязателей, в день прихода человека в мундире, который объяснил им, что такое армия, в чем заключается ее роль и долг. Он служил в Первом иностранном полку, самом старом подразделении Иностранного легиона. Авторитетно и точно он поведал им свою историю и рассказал об армейских подвигах. Офицер был высок, спину держал прямо, обладал квадратными плечами, никогда не опускал головы, а таких больших рук, как у него, Каль еще не видел никогда. Весь его рассказ, от начала и до конца, сопровождала божественная тишина. Никогда еще при нем товарищи по приюту не сводили с человека такого зачарованного и значительного взгляда, как в тот день. Закончив свой доклад, вояка спросил, нет ли у кого из ребят вопросов по поводу армии или его полка. Но, кроме Каля, никто так и не смог разорвать навеянных им чар. Он же спросил легионера, что означает его знак отличия, эмблема Первого иностранного полка. Тот подошел к мальчику, прихватив с собой всю свою ауру вместе с сильным запахом одеколона, и поднес знак отличия к его глазам, чтобы он мог разглядеть каждую его деталь. Это была медаль на ленте с вышитым на ней крачуном – хищной птицей, державшей в когтях зеленую змею. Посередине перекрещивались две ленты, красная и зеленая, в честь Мексиканской экспедиции 1862 года. В голове Каля запечатлелась каждая подробность этой награды, в точности, как и запах – на удивление сильный, особенный и мужской, словно уважение и страх выделяли свои собственные флюиды.
Несколько лет спустя его впервые призвали. Каль до сих пор помнил солнце, обжигавшее кожу, и ботинки, терзавшие плоть ног. Он все хуже и хуже видел сквозь стекла закопченных очков, на которых оставляли борозды капли пота. Ему приходилось выдерживать ритм бежавших впереди товарищей. Каждый их шаг вздымал в воздух облачко песка, по перепачканной одежде текла грязь.
– Напоминаю всем! – заорал ему в спину чей-то голос. – Готовьтесь к боестолкновению и соблюдайте осторожность. Среди гражданских будут вражеские солдаты, так что стрелять будете, только когда в явную увидите перед собой цель.
Он с силой сжимал автоматическую винтовку – свое самое бесценное сокровище. Кроме нее и окружавших его товарищей, ничто другое в расчет не шло. Он ворвался в дом. За крохотным коридорчиком открывалась скудная кухня, за ней следовали гостиная и, по всей видимости, спальня. Механически выполняя последовательность движений, Каль, глядя поверх металлической мушки ствола, обвел глазами справа налево все помещения. А когда вошел в небольшую гостиную, на него набросилась женщина в чадре, выкрикивая какие-то непонятные слова. Он выстрелил. Она рухнула и в падении увлекла за собой ребенка, которого пыталась защитить. До этого Каль его не видел. Он упал одновременно с ней. Будто громом пораженный.
Калю на плечо легла ладонь:
– Эй, новобранец, нечего любоваться, дело надо делать дальше.
Он улыбнулся, глядя, как хлынула кровь.
– Ваше приглашение, месье.
– Что?
– Ваше приглашение.
Каль оторвал взгляд от лужи крови и посмотрел в пустые глаза здоровяка с восточным акцентом, который, похоже, нетерпеливо ждал, и протянул свое приглашение.
– Ты что, бросил нас?
– А?
Каль повернулся и увидел в нескольких метрах от себя комдира. Тот стоял, нацепив на лицо улыбку, явно довольный произведенным эффектом.
– Ты в порядке? У тебя такой вид, будто ты мысленно унесся куда-то далеко-далеко.
– Да-да, все в порядке. Как насчет того, чтобы пропустить по стаканчику? Я тут приглядел одно местечко, как мне показалось, спокойное.
– Как скажешь.
Комдира это дружеское предложение удивило в той же степени, что и самого Каля, когда тот его озвучил. Тип с Востока вернул ему билет и махнул, разрешая пройти. Затем выхватил приглашение у комдира, проверил его подлинность и отошел в сторону.
– Проходите, месье Сильва.
Глава 13
Фрэнк нажал зеленую кнопку на приборном щитке седана, и салон заполнил голос Эльги:
– Звоню вам, как и обещала.
– И что же такого вы надумали?
– Мне надо вам кое-что показать, думаю, это позволит нам лучше узнать Филиппа.
– А если поподробнее?
– По телефону не могу, давайте встретимся в Десятом округе.
– Ночью?
– А вы что, никогда не работаете по ночам? – не без нотки сарказма приняла вызов Эльга.
– Почему же, работаем, просто я хотел сказать, может, подождем до утра?
Фрэнк не горел желанием ехать в этот час через весь Париж в угоду очередной причуде интуиции, толком даже не зная, что она хотела ему подсказать. Дорога из Четырнадцатого в Десятый может отнять полчаса.
