Персона - [34]

Новенькая ждала его в нескольких метрах от коридора, из которого можно было попасть в ложи. Стараясь вложить в свою улыбку как можно больше теплоты, она сказала:

– Вы были великолепны.

Каль ничего не ответил, потому как терпеть не мог, когда кто-то пытался подчеркнуть то, что и так представлялось очевидным.

– Встретимся на гала-приеме.

– Хорошо, месье Доу.

– И не забудьте о дресс-коде.

– Разумеется, – пробормотала она и подсознательно слегка одернула платье.

Лимбическая система мозга предписывала ей прикрыть каждый видимый миллиметр кожи. Каль посмотрел ей вслед – она неуверенно зашагала прочь, испытывая неодолимое желание сбежать и спрятаться в тень. «Да, – подумал Каль, – эта решительно аппетитнее предыдущих».

Затем позвонил жене Еве и детям. Отсутствуя каждые три из четырех недель, он ежедневно контролировал их по телефону. Для него это превратилось в жизненную потребность. Он знал, что не сможет сохранить в целости и сохранности семейную ячейку, проводя больше десяти дней подряд в отрыве от нее. Жена согласилась на эту молчаливую сделку в обмен на многочисленные финансовые преимущества. Ева не только была его партнершей, но и создавала ему образ идеального отца семейства. Правила появились на свет вместе с первенцем Луи, а окончательно сформировались, когда у них родилась Жозефина. Решающую роль для них играл выбор кормилицы, которая должна была воспитывать детей, внушая уважение к родителям, несмотря на то что те, по факту, от своих чад отказались. Отыскать такую удалось в Китае.

Ежедневный телефонный контроль он завел после нескольких досадных инцидентов. Воспитательница детей потребовала чаще с ними видеться, забив тревогу по поводу поведенческих проблем. Каля никогда не было на рисунках сына, который говорил, что его папа на небе, в устах пятилетнего ребенка подобная эфирная ассоциация приобретала опасный характер, и ежедневные звонки позволили восстановить видимость отношений между ними.

Договорив, Ева подозвала к телефону Жозефину. Дочь, похоже, никогда не страдала от его отсутствия. Как девочка жизнерадостная, она всегда по несколько минут описывала ему, как провела день, снабжая свой рассказ множеством подробностей о самых незначительных событиях. О подружках, как водится, о жучке, севшем ей на руку на переменке, и о глупости Матиаса, за которую его поставили в угол. Каль отвечал чисто механически – его это все не интересовало.

Ева всегда первой подзывала к телефону Жозефину. В виде гарантии, что он не положит трубку. Поступок матери, заботящейся о том, чтобы у дочери сохранялась иллюзия отношений с родителем. К обоим детям Каль питал одинаково теплые чувства, которые только оставались у него после любви к себе, но сын представлялся ему важнее. В один прекрасный день ему предстоит стать его наследником, а может, даже возвыситься до его уровня. И за это надо сражаться. Жизнь – это борьба, а власть представляет собой самое трудное, что в ней только есть. Сын будет его достоин или нет? По плечу ему будет стать продолжателем их новой династии? Каль ведь уничтожил все, что связывало его с биологическими родителями, даже собственную фамилию, и начал с нуля. Потом эстафету подхватит Луи.

Когда дочь передала телефон брату, из трубки донесся резкий щелчок.

– Алло, пап, это Луи.

– Здравствуй, сын, расскажи мне, как ты провел день.

– Ну… ничего особенного, все как вчера.

– Ты оспорил оценку по математике, как мы с тобой говорили?

– Ага.

– И что?

– Ну… учитель все равно думает, что я не прав.

Каль подавил рвущееся наружу ругательство. Этот учитель явно ошибался, да к тому же еще пользовался данной ему властью мелкой сошки, чтобы ставить сыну в колеса палки. Именно в такие моменты Луи нужно учиться стоять на своем.

– Я встречусь с ним и поговорю.

– Нет-нет, не надо.

– Нет, надо. Никогда ни перед кем не пасуй. Ни перед кем.

– …

– Не слышу.

– Да, пап.

– Вот и хорошо, когда вернусь, мы об этом еще поговорим. А теперь передай трубку маме.

Телефон тут же перешел в другие руки. Перед этим Ева осталась стоять рядом, чтобы послушать их разговор.

– Ты бы не учил его без конца спорить, это вредно.

– Если он уверен в своей правоте, то пусть ее отстаивает.

Не собираясь и дальше позволять ей подрывать его авторитет, Каль сменил тему разговора.

– Я вернусь в среду-четверг, пока еще точно не знаю… – сказал он, внося нотку сомнений, даже в отсутствие дома позволявшую ему сохранять над близкими власть. – Ужин с «Кругом» назначен на пятницу?

– Да, в Нейи.

– Отлично, скажи, что мы приедем.

Каль мимоходом бросил «доброй ночи» и, не дожидаясь ответа собеседницы, дал отбой. Несколькими минутами общения с семьей он воспользовался, чтобы пешком отправиться к месту проведения гала-приема, на частный пляж неподалеку от Дворца фестивалей. Проверявшие документы охранники устроили пробку, к которой выстроились в очередь несколько сот приглашенных на празднество гостей. Секьюрити, обошедшиеся в баснословную сумму, явно перегибали палку, но это вносило успокоение.

Каль проскользнул вперед и пристроился за группкой шумных молодых людей. Они явно работали в одной компании, наверняка в каком-нибудь американском стартапе, и все как один мечтали о сказочном единороге. Перебрасывались бранными словечками из времен их студенческого братства, вызывая невероятные возбуждение и зависть окружающих. Каль незаметно поглядывал по сторонам, выискивая хорошо и не очень знакомые лица, особенно принадлежащие коллегам, встречи с которыми ему хотелось избежать, а таковых в любом случае было большинство. Обострив до предела все чувства, он внимательно осматривал выходы, анализируя их расположение и стараясь выполнить стоявшую перед ним задачу – найти тесный уголок в стороне, желательно ближе к бару, где никто бы не сновал, чтобы спрятаться там и спокойно выпить, если будет желание, то в одиночку. Ему требовалось окунуться в спасительное одиночество, служащее ему чем-то вроде камеры декомпрессии, чтобы сбросить давление, опрокинуть несколько рюмок горячительного и разорвать контакт с собственной