Персидские сказки - [4]

Этой работой Собхи очень интересовался Хедаят, который предоставил в его распоряжение большое количество собранных им самим сказок.

Сказки, присланные на радио из разных концов страны, Собхи собрал в три самостоятельных сборника, которые и были опубликованы в пятидесятых годах (том I в 1946 году, том II в 1948 году, том III в 1949 году).

Собхи включил в эти сборники лучшие образцы наиболее популярных в Иране народных сказок.

Большую часть первых двух сборников составляют волшебные сказки. Третий сборник рассчитан на детей младшего возраста, в него включены преимущественно популярные сказки о животных, птицах и насекомых. Последние интересны еще и тем, что они часто содержат многочисленные стихотворные отрывки, включенные в прозаический текст. Сказка со стихами, чаще всего повторяющимися, — одна из разновидностей персидских народных сказок.

Язык сказок Собхи удивительно простой. Это тот современный литературный персидский язык, который в отличие от сложнейшего языка старой прозы и вычурного, изысканного языка поэзии понятен каждому иранцу. Язык сказок Собхи лишен диалектизмов, отступлений от литературной нормы. Именно этот язык лежит в основе многих произведений художественной прозы, созданных за последнее десятилетие лучшими персидскими писателями.

Наиболее полным изданием персидских сказок на русском языке является сборник «Персидские народные сказки», куда вошло семьдесят сказок, записанных их собирателем А. А. Ромаскевичем со слов иранских сказителей и снабженных подробным комментарием. Это издание, вышедшее в 1934 году, уже давно стало библиографической редкостью. Кроме того, на русском языке в различных периодических изданиях и сборниках также помещались переводы персидских сказок.

Предлагаемая вниманию читателей книга «Персидские сказки» включает сказки первых двух сборников, составленных Собхи; при этом сказки расположены в той же последовательности. В обоих сборниках почти к каждой сказке дан ряд вариантов, содержащих в отдельных местах какие-либо отклонения от основного текста. Варианты в русский перевод не входят.

А. Розенфельд

РАСПУСТИВШАЯСЯ РОЗА

Было это или не было, жил некогда один купец. Он имел много денег и добра, славился своей честностью, и всякий, кто не мог держать при себе деньги или вещи, отдавал их на сохранение этому купцу.

Однажды утром, когда он только что проснулся, ему сообщили:

— Что ты сидишь сложа руки? Твоя лавка и амбары сгорели, все твое имущество пожрал огонь.

Он очень огорчился, но перед людьми не показал своего горя. Настала ночь. Купец подсчитал все убытки, остатки имущества, долги и увидел, что ему хватит рассчитаться с кредиторами, хотя самому уже ничего не останется.

Он очень обрадовался возможности расплатиться и послал по всем кварталам и базарам глашатаев, чтобы они объявили повсюду:

— Всякий, кто имеет претензии, пусть придет и сполна получит все, что ему причитается.

Некоторые из его друзей говорили ему:

— Зачем ты так поступаешь? Всем известно, что ты понес большой ущерб, они и сами никогда к тебе не придут.

— Нет, — отвечал купец, — иначе нельзя, я должен отдать людям то, что им принадлежит.

И вот явились все, кому он был должен, и сказали:

— О купец, разве твое имущество не сгорело? Разве у тебя не все пропало?

— Конечно, — ответил купец, — но ведь деньги, отданные мне на сохранение, на месте!

Обрадованные кредиторы стали забирать свои деньги, пока купец не продал свой дом, посуду, мебель, одежду и не вернул им все, а сам остался без гроша.

Дела бедняги пошли так плохо, что он нигде в городе не мог найти пристанища. Поневоле пришлось вместе с женой удалиться от людей. Они устроили себе жилище среди каких-то развалин, где не было ни воды, ни селения, ни мусульманской души. Там ничего нельзя было услышать, кроме лая собак и воя шакалов. Что говорить о друзьях и знакомых — даже родственники не приходили их навещать и не интересовались их жизнью; даже родная сестра жены купца, которая в те времена, когда они были богаты, с утра до вечера сидела у них в доме, теперь и не вспоминала о них. Она не говорила: у меня есть сестра, муж сестры, они тоже люди, хотя и лишились всего!

Пока муж и жена жили в богатстве, довольстве и катались как сыр в масле, детей у них не было, аллах не внял их горячим мольбам. Но теперь, когда для них настал черный день, жена забеременела. Через некоторое время она почувствовала приближение родов и позвала мужа.

— Мне кажется, сегодня ночью я разрешусь от бремени, — сказала она, — ты должен любым способом достать один сир[2] масла, чтобы засветить светильник. Хоть будет видно, что мы делаем.

— Масло для светильника покупают за деньги. К кому я могу пойти в такое позднее время? У кого я возьму денег на масло? О аллах, для чего нам сейчас нужен ребенок?

— Да буду я жертвой за аллаха, — сказала жена, — ведь аллах упрям. Когда у нас все было, аллах не дал нам детей, теперь же, когда у нас ничего не осталось, он посылает ребенка. Вставай и иди; от тебя — усердие, от аллаха — помощь. Быть может, и в нашей жизни будет просвет.

Муж встал и пошел в город, но как будто потерял конец клубка ниток: не знал, что ему делать. Он пришел в город, присел у стены, положил голову на камень, задумался над своим положением и незаметно уснул.