Персидские сказки - [2]

Злые силы, с которыми борются герои, выступают в сказке в различных видах. Это драконы, из пасти которых вырывается пламя, громадные дивы, хитрые, лукавые старухи, мачеха, стремящаяся сжить со света пасынка или падчерицу; злая, жадная служанка.

Любопытен образ лукавой старухи — одного из наиболее популярных персонажей средневековой персидской литературы. Эти старухи хитры, вероломны, жадны. Они падки на деньги и ради них готовы оказать любую услугу. Они выполняют различные трудные поручения и окольными путями проникнут туда, куда закрыт прямой путь. Однако старухи, как и все другие злые силы, участвующие в народной сказке, всегда получают возмездие за свои поступки. Когда наступает благополучная развязка, старуху или злую служанку, сумевшую хитростью занять место героини и стать женой принца, привязывают за косы к хвосту мула или коня, которого выгоняют в пустыню.

Одним из обычных персонажей персидской сказки является дервиш — странствующий мусульманский монах. Иногда он изображается в виде доброго гения («Сорок Кос»), а иногда в виде злого волшебника («Плешивый Кечелек»).

Интересна сказка «Бу-Али», в которой под именем главного героя Бу-Али изображен Абу-Али Сина (Авиценна), знаменитый средневековый философ и врач. Сказки и рассказы о нем очень распространены на Востоке.

Народные персидские сказки создавались коллективным сочинителем — народом. Поэтому в них так сильна вера в обязательную гибель зла и победу доброго начала. Положительные герои сказки смело вступают в борьбу с драконами и дивами, со злыми волшебниками и всегда выходят победителями.

Народные персидские сказки клеймят внешнее благочестие и ханжество («Мул и кувшин»), показывают неизбежность затраты больших усилий и преодоления препятствий для достижения поставленной цели, возвеличивают труд и трудолюбие («Лунолобая», «Камень терпения»). Они воспевают любовь к народу и подвиг во имя народного блага. Так, герой сказки «Сорок Кос», узнав, что у источника лежит дракон, не пускающий в город воду, бесстрашно вступает в единоборство с чудовищем, убивает его и возвращает воду жителям.

В сказках персидского народа отражены старинные патриархальные отношения. Шахи и горожане гостеприимны, любой прохожий может зайти в дом или дворец; ему оказывают почет, кормят, поят, предоставляют ночлег. По своему образу жизни шахи мало отличаются от простых людей. Жена шаха, принц, шахская дочь моются в общественных банях, принимают приглашение на свадьбу от простых горожан.

В сказках «Птица счастья», «Саад и Саид» народ сам избирает шаха. Согласно древнейшему иранскому обычаю, выпускают сокола, и кому он садится на голову, того и провозглашают шахом. Во многих сказках принцы женятся на простых девушках — дочерях купцов или простых горожан.

Примером новеллистических персидских сказок могут служить помещенные в этом сборнике сказки «Гадальщик», «Сакине», «Жена ювелира», «Троеженец». В подобных сказках элемент фантастики отсутствует и все события развиваются реалистически. Героями новеллистической сказки чаще всего выступают простые люди — смелые, находчивые, остроумные, умеющие найти выход из любого затруднения. Успехи героя объясняются не помощью волшебных сил, а удачным стечением обстоятельств или случайностью. В сказке «Сакине» такой удачливой героиней является служанка шахской дочери Сакине, сумевшая благодаря своей находчивости одержать верх над сорока разбойниками.

Отметим попутно, что в народных сказках девушке и женщине отводится равное с мужчиной место. Девушки совершают подвиги наравне с мужчинами и наделяются теми же положительными чертами, что и положительные герои сказки — мужчины.

В сказках о животных, птицах, насекомых персонажи из животного мира олицетворяют людей и им приписываются поступки, свойственные человеку.

Профессиональные сказочники в Иране пользуются большим почетом. Они приглашаются в частные дома на семейные праздники, а также наряду с народными театрами, театром Петрушки и театром марионеток участвуют в публичных представлениях по случаю религиозных и народных праздников.

Сказки обычно рассказываются долгими зимними вечерами на мужской и женской половинах дома, а также в местах, особенно часто посещаемых народом, например в чайных.

Вот как описывает исследователь персидского фольклора А. А. Ромаскевич выступление сказочников: «Сказочник — весь движение и жизнь; он громко кричит, временами речь его переходит в пение, он страстно жестикулирует, то медленно и тихо ступает, то быстро движется, поворачиваясь в разные стороны и изгибаясь всем телом, подражая движениям и действиям сказочных персонажей. Сидящие напряженно слушают и иногда, при патетических возгласах рассказчика, за которыми следует пауза, громким хором вторят ему. Посреди рассказа, в захватывающем по своему интересу месте, сказочник прерывает речь и, пользуясь высшим моментом напряженного внимания, приглашает аудиторию поддержать его вдохновение какой-либо мздой, которая складывается тут же на медное блюдце».[1]

Сказки, широко распространенные в народе благодаря их поэтичности, нравственности, заложенному в них неиссякаемому оптимизму, народной мудрости, являются тем благодарным материалом, на котором воспитывалось и воспитывается не только младшее, но и старшее поколение персидского народа. Однако до тридцатых годов нашего столетия персидские сказки мало привлекали внимание иранских литераторов.