Пернатый змей - [134]
Он явно был одним из верных Людей Кецалькоатля.
— Подумать только! — пробормотала Хуана в благоговейном страхе.
Она подняла голову, и глаза женщин встретились на мгновение.
— Посмотри на солнечные глаза ниньи! — крикнула Хуана, кладя ладонь на руку Кэт. Глаза у Кэт были карего оттенка, переменчивые, серо-золотые, и сейчас в них мерцало изумление с оттенком испуга и смятения. В голосе Хуаны слышалось торжество.
У окна внезапно появился человек в белом серапе с сине-черной оторочкой, приподнял шляпу, украшенную эмблемой Кецалькоатля, и протянул небольшую карточку.
Она прочитала: «Приходите к церкви, когда услышите большой барабан; в семь часов». Внизу вместо подписи стоял знак Кецалькоатля.
— Очень хорошо! — сказала Кэт. — Я приду.
Было уже четверть седьмого. Снаружи слышалось шарканье веника Хуаны, подметавшей веранду. Кэт надела белое платье, желтую шляпу и ожерелье из бледных топазов, отсвечивавших желтым и розоватым.
Земля была влажной после дождя, листва чистая и по тропически густая, но землю усеивала масса старых листьев, сбитых ливнем.
— Нинья! Уже уходишь! Подожди! Подожди! Кофе, Конча! Быстро!
Раздался топот босых ног, дети несли чашку, блюдо со сладкими булочками и сахар, следом торопливо ковыляла их мать с кофе. Широко шагая прошел по дорожке Эсекьель, приподняв на ходу шляпу. Он направлялся к домику слуг. Появилась Хуана.
— Эсекьель говорит!.. — крикнула она. В этот момент мягкий, медленный удар неожиданно разорвал воздух, оставив после себя зияющую дыру. «Бум! Бум! Бум!» — раздавалось очень медленно. Это был большой барабан, его непререкаемый голос.
Кэт тут же отставила чашку и встала.
— Я иду в церковь, — сказала она.
— Да, нинья… Эсекьель говорит… Я тоже иду, нинья…
И Хуана помчалась за своим черным платком.
Человек в белом серапе с сине-черной оторочкой ждал у ворот. Он поздоровался, приподняв шляпу, и зашагал за Кэт и Хуаной.
— Он идет за нами! — зашептала Хуана.
Кэт плотней стянула желтую шаль на плечах.
Было воскресное утро, вдоль берега озера выстроились черные лодки. Но сам берег был пуст. Как только раздался медленный низкий рев большого барабана, последние, еще остававшиеся на берегу люди помчались к церкви.
Там уже собралась огромная толпа индейцев, мужчин в темных серапе или в наброшенных на плечи красных одеялах — дождливыми ночами было холодно, — держащих шляпы в руках. Море высоких, черноволосых индейских голов! Женщины в синих платках пробивались поближе. Большой барабан замедленно, глухо звучал с колокольни. У Кэт душа в пятки ушла.
Среди толпы в два ряда стояли вооруженные винтовками мужчины в красных серапе Уицилопочтли с черными алмазами на плечах, образуя проход.
— Проходите! — сказал ей провожатый. И Кэт направилась по коридору из красных с черным серапе, шагая медленно и полубессознательно под устремленными на нее взглядами черных глаз. Ее страж следовал позади. Но Хуану развернули обратно.
Кэт посмотрела на свои ноги и споткнулась. Потом подняла глаза.
В воротах стояла ослепительная фигура в серапе, украшенном сверкающими алыми, белыми и черными зигзагами, идущими снизу до черных плеч, над которыми виднелось лицо Сиприано, спокойное, величественное, с маленькой черной бородкой и дугами бровей. Он поднял руку, приветствуя ее.
Позади него до закрытой двери церкви тянулся двойной ряд стражей Кецалькоатля в серапе с сине-черной каймой.
— Что я должна делать? — спросила Кэт.
— Постойте минутку со мной, — ответил Сиприано.
Это было нелегко, стоять перед этим морем смуглолицых людей, устремивших на нее черные горящие глаза. В конце концов, она была грингита и чувствовала это. Жертвоприношение? Неужели она жертва? Она опустила голову в желтой шляпе и посмотрела на топазовое ожерелье цвета светлой болотной воды, мерцая, подрагивавшее на белой груди ее платья. Его подарил ей Джоаким. Он сам сделал его, это ожерелье, в Корнуолле. Так далеко! В другом мире, в другой жизни, в другую эпоху! Теперь ей предстоит тяжкое испытание, как жертве.
Большой барабан на колокольне смолк, потом внезапно прокатилась частая дробь малых барабанов и также неожиданно оборвалась.
Низкими, глубокими, мощными голосами гвардия Кецалькоатля возгласила в унисон:
— Оуé! Оуé! Оуé! Оуé![137]
Открылась маленькая дверца, врезанная в тяжелые двери церкви, и появился дон Рамон. В серапе Кецалькоатля поверх белой одежды он стоял во главе выстроившейся в две шеренги гвардии, ожидая, пока наступит тишина. Потом поднял обнаженную правую руку.
— Что есть Бог, мы никогда не узнаем! — громко произнес он, обращаясь к собравшимся.
Гвардейцы Кецалькоатля повернулись к толпе и вскинули правую руку.
— Что есть Бог, вы никогда не узнаете! — повторили они.
Следом за ними слова повторила выстроившаяся в толпе Гвардия Уицилопочтли.
В наступившей затем мертвой тишине Кэт отчетливо различила море глаз, сверкающих белым огнем.
Это снова звучал торжественный, сильный голос Рамона. Кэт посмотрела на его лицо; оно было бледным и бесстрастным, но, казалось, при взгляде на него у людей в толпе сходило с лиц выражение вульгарного любопытства.
Дэвид Герберт Лоуренс остается одним из самых любимых и читаемых авторов у себя на родине, в Англии, да, пожалуй, и во всей Европе. Важнейшую часть его обширного наследия составляют романы. Лучшие из них — «Сыновья и любовники», «Радуга», «Влюбленные женщины», «Любовник леди Чаттерли» — стали классикой англоязычной литературы XX века. Последний из названных романов принес Лоуренсу самый большой успех и самое горькое разочарование. Этический либерализм писателя, его убежденность в том, что каждому человеку дано право на свободный нравственный выбор, пришлись не по вкусу многим представителям английской буржуазии.
Роман «Сыновья и любовники» (Sons and Lovers, 1913) — первое серьёзное произведение Дэвида Герберта Лоуренса, принесшее молодому писателю всемирное признание, и в котором критика усмотрела признаки художественного новаторства. Эта книга стала своего рода этапом в творческом развитии автора: это третий его роман, завершенный перед войной, когда еще не выкристаллизовалась его концепция человека и искусства, это книга прощания с юностью, книга поиска своего пути в жизни и в литературе, и в то же время это роман, обеспечивший Лоуренсу славу мастера слова, большого художника.
Произведения выдающегося английского писателя Д. Г. Лоуренса — романы, повести, путевые очерки и эссе — составляют неотъемлемую часть литературы XX века. В настоящее собрание сочинений включены как всемирно известные романы, так и издающиеся впервые на русском языке. В пятый том вошел роман «Влюбленные женщины».
Страсть. Одиночество. Ненависть. Трагедия…Вечное противостояние сильной личности – и серого, унылого мира, затягивающего в рутину повседневности…Вечная любовь – противостояние родителей и детей, мужей и жен, любовников, друзей – любовь, лишенная понимания, не умеющая прощать и не ждущая прощения…Произведения Лоуренса, стилистически изысканные, психологически точные, погружают читателя в мир яростных, открытых эмоций, которые читатель, хочет он того или нет, переживает как свои – личные…В книге представлены повесть «Дева и цыган» и рассказы.
Дэвид Лоуренс — автор нашумевшего в свое время скандального романа «Любовник леди Чаттерли» в этой книге представлен своим первым произведением — романом «Белый павлин» — и блистательными новеллами. Роман написан в юношеские годы, но несет на себе печать настоящего мастерства и подлинного таланта.Лоуренс погружает читателя в краски и запахи зеленой благодати, передавая тончайшие оттенки, нюансы природных изменений, людских чувствований, открывая по сути большой мир, яркий и просторный, в котором довелось жить.
В наследие английского классика XX столетия Д. Г. Лоуренса (1885–1930), автора всемирно известных романов «Сыновья и любовники» и «Любовник леди Чаттерлей», входят и несколько стихотворных циклов, и путевые заметки, и более полусотни новелл, в которых в полной мере отразились все грани его яркого дарования. «Быть живым, быть живым человеком, быть цельным живым человеком — вот в чем суть». Он всегда и во всем был верен своему девизу. В данную книгу включены 13 ранее никогда не издававшихся в нашей стране рассказов этого блистательного мастера «малого жанра».
Сборник историй по циклу Адепты Владыки. Его можно читать до истории Бессмертного. Или после неё. Или же вообще не читать. Вам решать!
Не успел разобраться с одними проблемами, как появились новые. Неизвестные попытались похитить Перлу. И пусть свершить задуманное им не удалось, это не значит, что они махнут на всё рукой и отстанут. А ведь ещё на горизонте маячит необходимость наведаться в хранилище магов, к вторжению в которое тоже надо готовиться.
Действие романа "Всё изменяет тебе" происходит в 1830-е годы в Уэльсе. Автор описывает историю рабочего движения в Англии. Гвин Томас мастерски подчеркивает типичность конфликта, составляющего стержень книги, равно как и типичность персонажей - капиталистов и рабочих.
Николай Дежнев закончил первую редакцию своего романа в 1980 году, после чего долго к нему не возвращался — писал повести, рассказы, пьесы. В 1992 году переписал его практически заново — в окончательный вариант вошел лишь один персонаж. Герои романа выбрали разные жизненные пути: Евсей отдает себя на волю судьбы, Серпина ищет почестей и злата на службе у некоего Департамента темных сил, а Лука делает все, чтобы приблизить триумф Добра на Земле. Герои вечны и вечен их спор — как жить? Ареной их противостояния становятся самые значительные, переломные моменты русской истории.
Молодая женщина, красивая и смелая, перешла дорогу собственному счастью. Марину оставили все —муж, друзья, кредиторы. Единственная надежда— она сама... Роман «Ведьмы цвета мака» — история с голливудской интригой, разворачивающаяся в современной Москве. Здесь есть всё — и секс в большом городе, и ловко схваченное за хвост время становления русского капитализма, и детективный сюжет, и мелодраматическая — в лучших традициях жанра — коллизия.
Произведения выдающегося английского писателя Дэвида Герберта Лоуренса — романы, повести, путевые очерки и эссе — составляют неотъемлемую часть литературы XX века. В настоящее собрание сочинений включены как всемирно известные романы, так и издающиеся впервые на русском языке. В четвертый том вошел роман «Радуга в небе», который публикуется в новом переводе. Осознать степень подлинного новаторства «Радуги» соотечественникам Д. Г. Лоуренса довелось лишь спустя десятилетия. Упорное неприятие романа британской критикой смог поколебать лишь Фрэнк Реймонд Ливис, напечатавший в середине века ряд содержательных статей о «Радуге» на страницах литературного журнала «Скрутини»; позднее это произведение заняло видное место в его монографии «Д. Г. Лоуренс-романист».