Периваньес и командор Оканьи - [2]
Ручьем низвергалась
С утесов в долину!
Соловьи пусть звонким
Щекотом и свистом
Про любовь расскажут
Зеленым миртам,
Чтоб с искусством новым
И новым пылом
Для птенчиков гнезда
Свивали птицы.
Танцуют фолию.
Подали своим молодоженам
Благословенье, о господь!
Вам поздравлять, лугам зеленым:
Одна теперь в них кровь и плоть.
За сценой сильный шум и крики.
ЯВЛЕНИЕ II
Те же и Бартоло.
Священник
Из-за чего переполох?
Бартоло
А вы по шуму не признали?
Священник
Наверно, в круг быка пригнали?
Бартоло
Быка? Скажите, целых трех!
Но этот пегий - просто чудо,
В нем от испанца кровь и плоть!
Клянусь я солнцем, приколоть
Он не дал лент себе покуда.
Два раза кувыркнулся Бляс.
Ну, бык, скажу вам! Иностранец,
Плясун канатный, итальянец
В такой бы не пустился пляс!
Антона Хиля он кобыле
Все брюхо распорол; у ней
(Ее пригнали с зеленей)
Торчит трава... Да что о Хиле!..
Плохие шутки с ним... Штаны
Томасу он спустил в забаву
Не изживет дурную славу
Бедняк до самой седины.
Но вот, в быка нацелив пику,
Наш смелый скачет командор,
Оканьи и страны сеньор.
Отважней он, чем сокол дикий.
Клянусь собою, вот когда
Быку с веревки бы сорваться
И налететь...
Священник
А он забраться
Не сможет к нам?
Бартоло
Боюсь, что да.
Священник (Периваньесу)
Послушай, Педро, от скотины
Залезу я на крышу, брат.
Костанса
Зачем, сеньор лиценциат?
Для бегства нет у нас причины.
Скажите вы быку: "Аминь".
Священник
К чему?
Костанса
К чему? Молитвы эти
Помогут вам...
Священник
Ах, нет на свете
Быка, что понял бы латынь!
(Уходит.)
Костанса
Полез на крышу он, возможно.
За сценой шум.
А шум сильней! Что там за крик?
Инес
Бежим туда! Привязан бык
К столбу веревкою надежно.
Бартоло
Размах короткий у нее.
Нас не достать быку, я знаю.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ III
Периваньес, Касильда, Инес, Костанс, крестьяне,
крестьянки, музыканты.
Периваньес
Позволь, я счастье попытаю!
Касильда
Ах нет, сокровище мое!
Он страшен...
Периваньес
Будь страшней, ни шагу
Я перед ним не отступлю,
Я за рога его свалю
Пусть видят все мою отвагу.
Касильда
Но честь твоя мне дорога.
Нехорошо, чтоб в утро свадьбы
Ты сам среди своей усадьбы
К быку забрался на рога.
Периваньес
Из всех пословиц две тревогу
Внушают сердцу моему:
"За светом не ходи в тюрьму",
"Из-за чернил не суйся к рогу".
Я повинуюсь.
Шум за сценой.
Касильда
Бог ты мой,
Что там еще?
ЯВЛЕНИЕ IV
Те же и Бартоло, народ за сценой.
Народ (за сценой)
Беда, несчастье!
Касильда
Бык натворил там бед, по счастью.
Периваньес
Как счастье сочетать с бедой?
Входит Бартоло.
Бартоло
О небеса! Увы, зачем
Сюда из рощи заповедной
Его пригнать вы разрешили?
Клянусь, нельзя вам будет, парни,
Веселым этим днем похвастать!
Будь проклят ты, злосчастный бык!
Пускай в апрельский день дождливый
Не сыщешь на лугу зеленом
Ты для себя травы, как будто
Уж знойный август наступил!
Пускай соперник побеждает
Тебя в час ревности! Пускай
Ты огласишь протяжным ревом
Леса у высохших ручьев!
Умри от рук презренной черни,
Удавленный в глухом лесу!
Пусть рыцарь не сразит тебя
Копьем иль золотым кинжалом,
Но пусть клинок из ржавой стали
Тебе слуга загонит в спину,
Насильно сесть тебя заставив,
Чтоб кровью ты багрил песок!
Периваньес
Умерь, Бартоло, красноречье
И расскажи нам, что случилось.
Предателя Бельидо Дольфос
Сильней Самора не кляла!
Бартоло
Случайно командор Оканьи,
Наш господин великодушный,
Дорогой этой проезжал.
Под ним был конь буланой масти,
И грудь и шея в черных мушках,
На лбу серебряный налобник,
Из-под него виднелась морда,
Разгоряченная от бега.
Конь омывал своею пеной
Зелено-красную тафту.
Едва седок быка заметил,
Надвинул шапку он на брови,
Из-под плаща освободил
Он руку ловкую свою,
Взмахнул хлыстом, коня пришпорил,
И взвился конь его буланый,
Как серна... Но, почуяв шпоры,
Среди толпы оторопелой
От страха о канат ногою
Он зацепился и упал
На землю со всего размаха.
Его седок расшибся насмерть,
Он уцелеть не мог никак...
Да что рассказывать? Вы сами
Взгляните. На плечах сюда
Его безжизненное тело
Несут встревоженные люди.
Крестьяне вносят командора; он в глубоком обмороке. За крестьянами
идут слуги командора - Mapин и Лухан.
ЯВЛЕНИЕ V
Те же, крестьяне, командор, Марин и Лухан.
Марин
Здесь был лиценциат, - я рясу
Его заметил, - пусть прочтет
Ему отходную.
Инес
Да вот
Куда-то скрылся...
Периваньес
На террасу,
Бартоло!
Бартоло
Мигом!
(Уходит.)
Командора сажают на стул.
Лухан
Мы пойдем...
Носилки нужны... Он не дышит,
Но, может, нас господь услышит
Его живым мы донесем.
Марин
Идем, Лухан! Хоть мне сдается,
Что умер командор... Гляди!
Лухан
Ах, сердце у меня в груди
То вдруг замрет, то вдруг забьется!
Лухан и Марин уходят.
Касильда
Скорей идите! Педро, взор
Блеснул как будто!.. Он в истоме...
Воды!..
Периваньес
О, если в этом доме
Умрет наш бедный командор,
Будь проклят праздник наш! В Оканье
Не жить мне больше никогда!
Слуги кладут командора на скамью. Все уходят, кроме Касильды.
ЯВЛЕНИЕ VI
Командор без чувств, Касильда.
Касильда
Как зло безумствует беда
Над вами, лучший цвет Испаньи!
О рыцарь доблестный, в боях
Храбрец, никем не побежденный!
Не вы ли шпагой обнаженной
В комедии «Собака на сене» любовь прекрасной аристократки Дианы к секретарю Теодоро возникает из ревности. Причем название комедии оправдано поведением Дианы: она не позволяет Теодоро любить себя, но и запрещает любить служанку Марселу. Теодоро, честный, благородный юноша, оказывается заложником игры сословных предрассудков. В пьесе бушуют огненные страсти, плетутся интриги, строятся воздушные замки, вершатся судьбы и рушатся иллюзии. Счастливый конец достигается лишь благодаря проворному слуге Тристану, одному из типов пикарескных слуг в комедиях Лопе.
Трагедия о чести. Королю понравилась юная Эстрелья, названная народом «Звездой Севильи» за необычайную красоту. Он хочет овладеть красавицей, но на его пути встает брат девушки. Застав короля в своем доме, он бросается на него со шпагой и король решает избавиться от него руками Санчо Ортиса, жениха Эстрельи. Король выводит Санчо на откровенный разговор о преданности и берет с него слово выполнять все приказы господина беспрекословно и после вручает ему бумагу, в которой написано, кого он должен убить. Теперь Санчо Ортиса стоит перед выбором – выполнять приказ короля или нет.
Однажды юная донья Мария застает своего отца в расстроенных чувствах и плачущим. Выясняется, что молодой дон Диего приходил свататься и, придя в гнев от отказа, поднял на него руку. Отец Марии считает себя униженным и она решает отомстить обидчику. Мария является инкогнито в тюремную камеру, куда попал вспыльчивый дон Диего, и ранит того ножом. Теперь ей приходится пуститься в бега, скрываясь от правосудия под личиной служанки.
Поэтическая испанская драматургия «Золотого века», наряду с прозой Сервантеса и живописью Веласкеса, ознаменовала собой одну из вершин испанской национальной культуры позднего Возрождения, ценнейший вклад испанского народа в общую сокровищницу мировой культуры. Включенные в этот сборник четыре классические пьесы испанских драматургов XVII века: Лопе де Вега, Аларкона, Кальдерона и Морето – лишь незначительная часть великолепного наследства, оставленного человечеству испанским гением. История не знает другой эпохи и другого народа с таким бурным цветением драматического искусства.
В этой книге впервые представлен во всем своем многообразии жанр новеллы периода его рождения и расцвета в испанской литературе. Кроме широко известных у нас произведений Сервантеса, Лопе де Веги и Тирсо де Молины, читатель может познакомиться с творчеством многих испанских писателей XVI–XVII вв.: X. Тимонеды, Г. Сеспедеса-и-Менесеса, X. Переса де Монтальвана, М. Сайяс-и-Сотомайор и других…
В четвёртый том собрания сочинений Лопе де Веги вошли следующие произведения: «Уловки Фенисы», «Дурочка», «Цветы дона Хуана, или Как богатый и бедный поменялись местами», «Собака на сене» и «Чудеса пренебрежения».