Периферия - [33]
— К счастью, рано. В школе. Не ученая, не поэтесса — тогда кто же? Я умела работать и могла рассчитывать на настойчивость и упорство. Знаете, где я росла? В колхозе. После войны колхоз бедствовал, потом встал на ноги. Старшие сестры еще передавали одежду и обувь по эстафете, а я росла в достатке. Вот я и похвалилась тем, в чем нет моей заслуги. Но что это я хвастаюсь, что выросла в колхозе, а традиции наши нарушаю? Чаю не предлагаю, фрукты?
Николай Петрович запротестовал, зажестикулировал. Не тут-то было. Мягко, но непреклонно Шоира отстранила его руку, и коридор поглотил ее. Он еще раз оглядел временное, конечно, но все же уютное жилище. В комнате смешались культуры национальная и европейская. Хивинский ковер радовал сочностью бордовых, синих, зеленых, желтых тонов, Алла Пугачева бросала с фотографии в затемненное пространство свои яростные куплеты, доводящие до умопомрачения почитателей и почитательниц ее таланта. Но были еще четыре книжные полки, которые умилили его. Две заполняли журналы «Новый мир» и «Шарк Юлдузи» («Звезда Востока»), две — художественная литература, приобретенная на талоны за макулатуру. Были и безликие вещи — казенный гардероб с лоснящимися плоскостями, миниатюрный столик, который сложно было сервировать даже на двоих, и стулья настолько ширпотребовские, что любая строгая хозяйка собственноручно снесла бы их на свалку. Но ковер смотрелся. И вдохновенная Пугачева смотрелась: воздух вот-вот взорвется аплодисментами.
Вплыл поднос, и вошла Шоира.
— Вы трогательная хозяйка, — поблагодарил Ракитин.
— Опять?
Над пиалами с чаем заклубился ароматный пар.
— Вы любите читать? — спросил он.
— Очень. Книги дали мне не меньше, чем родители и школа. У меня обязательно будет своя библиотека. Книги укрепляют в человеке чувство собственного достоинства. Не замечали?
— Вы наблюдательны. Ковер — подарок отца?
— Память о родительском доме. Знаете, как тяжело было уехать? Родные стены как бы сопровождают меня. Оберегают, хранят. Отчего так? Оттого, что там отец и мать, которые меня любят? Им ничего от меня не надо, только, чтобы мне было хорошо, чтобы жизнь не обижала меня, а легко вела по своим просторам и чтобы люди меня уважали. У самого нашего дома было хлопковое поле. В октябре оно как белое море. У меня шестеро сестер и братьев. Это издали кажется, что многодетная семья заставляет женщину непосильно трудиться, а мужчину везде искать приработок. Я сама из такой семьи и берусь доказать кому угодно: мои родители счастливые люди. Старший нянчит младшего, все помогают матери. У нас никто не вырос белоручкой.
— Многодетной семье — слава! — воскликнул Николай Петрович.
— Вы напрасно иронизируете. Из малодетных семей и от матерей-одиночек в жизнь приходят эгоисты. Я же с детства все делала сама. Задачи сама решала, а не получалось — не списывала никогда. Учителя и ругали, и хвалили за это. Училась ровно, а по русскому языку шла лучше всех. Учительница у нас ленинградка была, добрая. Она любила нас, а мы — ее. Русский язык с чем сравнить можно? С окном в большой мир. Я выучилась говорить без акцента. И почувствовала себя гражданкой страны. Когда настало время выбрать, кем быть, решила: буду рабочей, и мною будут гордиться!
— И это было сильнее желания получить высшее образование?
— Я знала, от чего отказывалась. Но видела и то, что приобретала. Труднее всего было убедить отца. Он расстроился. «Учись дальше, — просил он, — мы не позволим тебе нуждаться». Он, глава семьи, не приказывал, а просил, почти заискивал. Я чувствовала, что делаю ему больно. Я дала слово, что на фабрике меня будут уважать. Он смягчился, я поехала. У меня самые новые машины, а профессия древняя. Нам говорили, что древнее только умение добывать огонь, разводить животных и выращивать хлеб.
«Какая яркая девочка! — подумал Николай Петрович. — Более развита, чем многие девчата, которые получили дипломы вместе со мной».
— Вы обещали отцу, что непременно окажетесь в числе лучших, и сдержали слово. Как вы научились выполнять обещанное?
— Я просто брала пример с родителей. Они никогда не перекладывали свои заботы на чужие плечи.
— Всем ли по нраву ваша добросовестность? Она никого не раздражает, не злит?
Глаза Шоиры заблестели по-другому, и Ракитин отметил готовность стоять на своем, дать отпор. Ее беспокоило противодействие анонимное, исподтишка.
— Вязальщицы полагали, что будут снижены расценки, — сказала она.
— У вязальщиц есть фамилии.
— Они упрекнули меня в честолюбии. А одна ударила из-за угла — порезала платье в шкафчике. Смена кончилась, а переодеться не во что. Пошла в халатике. Но не разревелась. Кто прав, я или эта завистница? А правые не плачут, они добиваются своего. Я знаю, что делать. Надо убедить девчат, что я не для одной себя стараюсь.
— Во-во! Откровенный разговор погасит искры враждебности. Вы — лучшая в своей профессии, вам и задавать тон. Кстати, вас премировали за победы на конкурсах мастерства?
— Меня просто задарили. Именные часы, путевка в Пицунду. Кавказ, море, сосны, все такое неожиданное. Я и задумалась. Кто я? Рабочая, каких миллионы. Если хотите, живое продолжение машины. Я и на такое определение согласна, оно не хуже других. Но страна заботится обо мне, рабочей. Значит, не пустые слова о том, что я хозяйка всему, что вокруг меня. Ну, а звание хозяйки к чему-то обязывает, правда? Вы можете мне не поверить, но я думала об этом среди курортной роскоши. Вот откуда мои четыре станка. А мне за них, за то, что высоко взошла, платье — в лоскутки! Не высовывайся! Были бы наши партийцы на высоте, разве случилось бы такое? Да они должны не глаза на меня пялить, на диковинку кишлачную, а засучить рукава и встать за меня стеной. Но нашей Галине Дмитриевне ничего не надо.
Герои повести Сергея Татура — наши современники. В центре внимания автора — неординарные жизненные ситуации, формирующие понятия чести, совести, долга, ответственности. Действие романа разворачивается на голодностепской целине, в исследовательской лаборатории Ташкента. Никакой нетерпимости к тем, кто живет вполнакала, работает вполсилы, только бескомпромиссная борьба с ними на всех фронтах — таково кредо автора и его героев.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».