Перезагрузка - [9]

Работа не такая уж плохая. Не как на заводе, где все время одно и то же. Здесь, считай, то моешь, то убираешь, то товар перекладываешь, а то и за компьютером что-то вносишь. Разнообразие. Опять же хорошо быть при продуктах. Конечно, воровать упаси боже, каждый сухарь на счету, да и баба Яра предупредила, если что – вылетишь сразу. Но приятно даже просто от сознания, что продукты рядом.

В следующие дни я продукты переносила из комнаты в комнату и постепенно вытравливала тараканов и прочее зверье. А то они там расплодились – ужас как!

Дома тоже дел невпроворот оказалось. Под деревянными матами все-таки обнаружились тучи муравьев, да еще каких – огромных, жирных. Я вынесла доски на улицу и протравила, баночку протравки мне баба Яра выдала бесплатно. Странно, что буфет насекомые не трогали, может, дерево чем-то пропитано.

Муравьев я собрала, как мать раньше делала, в банку, заморила паром, а потом слепила с мукой (взяла муки на талон) и запекла на самодельном очаге, который в открытой комнате устроила. Вполне съедобно получилось.

Может, надо было оставить маты, чтобы муравьев разводить на еду. До этого вроде никто не додумался. Червей вот некоторые разводят. Мы с матерью тоже пытались, но дохли они у нас что-то быстро. Да червей летом несложно и на улице накопать. Говорят, до войны было много животных разных – собаки, кошки, кролики, белки, куры. Сейчас животных мало, передохли, а кто сам не передох – тех съели. Крысы разве что остались, но их есть нельзя, говорят, ядовитые, да и поймать практически невозможно. Только копари некоторые держат животных, так приплод от них дорогой очень.

А вот насекомых и червяков разных много. До войны, говорят, их так много не было, и размеры поменьше. А сейчас черви, если их еще кормить специально, величиной в пол-руки вымахивают. Нормальная еда в принципе, хотя и невкусная. Жуки тоже бывают такие, что одного сожрешь – и наелась вроде. Хотя тоже не так просто их ловить.

Я поискала еще подработки какие-нибудь, но ничего пока не нашла.

Самая засада – то, что сентябрь. Зима скоро, надо о припасах думать. И о доме.

Печку надо достать. И уголь либо дрова.

С водой в Хрущевках проблем не было. И ручей в Кузинку через нас бежит, двести метров от дома, и колодец в Горсаду выкопали. С утра сбегаешь до Горсада, два ведра принесешь – а больше-то и не надо. Зимой и колодец не нужен, снег топи – и все дела.

Разную утварь я натаскала домой – те же ведра, миски, даже матрац старый нашелся. Кое-что мне баба Яра подарила и другие знакомые с Завода, одеяло соседка Лизка снизу отдала. На Свалку я наведалась, и там как раз посуды нарыла всякой.

Доски, которые я от муравьев протравила, решила использовать, чтобы дыры в стенах заткнуть. В одной комнате хотя бы – во второй-то вообще провал, бабка там зимой и не жила, только припасы держала. Я начала ремонт, а сама пока напряженно думала, чего жрать зимой буду. Чаще всего от голода мрут зимой и весной. Летом не помрешь – тут и грибы идут, и зелень разная, и насекомых полно. Может, найти какой-нибудь ящик, и там червей держать зимой? Да только чем кормить – своим пайком нет смысла, я его лучше сама съем. Словом, ничего я пока не придумала. А тут наступила пятница, и я решила все-таки снова пойти в Танку.

Почему расположение ГСО так называлось – очень просто, это и вправду раньше когда-то, до войны, было танковое училище. Остались от него руины. Но уцелел плац, полоса препятствий, ну и в обоих корпусах помещения были кое-где целые, и подвалы – там у нас оружие хранилось, занятия проводились теоретические. В центре расположения еще памятник остался – танк на постаменте, а внутри постамента комната.

Подошла я к воротам, часовые стоят незнакомые, две девчонки младше меня. Ну я с ними перетерла, они внутрь позвонили, и надо же, сам Ворон вышел к воротам меня встречать.

Раньше бы я описалась от восторга, наверное.

Ворон мало изменился. Те же карие небольшие глаза с прищуром, вечно настороженные, обветренное лицо. Камуфляж городской, шапочка черная на голове. Ножны красивые, с серебристым узором, вроде дагестанские. И нож торчит его, хороший нож, помню еще рукоятку. А вот пистолет новый, не обычный какой-то, а вроде бы Глок. Ворон протянул мне руку.

– Здорово, Маус. В гости – или насовсем?

– Хочу вернуться, – твердо сказала я, глядя ему в глаза, – мать у меня убили.

Ворон кивнул.

– Как часто сможешь? С работой как?

– Выгнали, – буркнула я, – смогу теперь ходить.

Хотела добавить «если с голоду не сдохну», но постеснялась. Вышло бы слишком жалостливо.

– Зря ты не ходила, – мы с Вороном двинулись вглубь двора, – у нас ходят и заводские тоже.

Я удивилась – когда они ходят? Оказывается – раз в неделю, в воскресенье. Некоторые в субботу. Те, что в ночную смену – перед сменой. Даже в патрули ходят. Да, может, и я ходила бы, но у меня ведь еще и мать была долбанутая.

Мы обогнули здание, на плацу шли занятия. Явно новички занимались – у них было несколько ОЗК, надевали их по очереди на время. Преподаватель впереди командовал. Я увидела этого командира и остолбенела. Не кто иной здесь патрульных обучал, как моя новая знакомая – Иволга!