Я стою неподвижно около раздевалки, и дождь с моего зонта стекает прямо на ковер. Я смотрю то на Валю, то на темное пятно на ковре и ничего не понимаю. Почему меня, недоучившуюся и неопытную, посылают по туру? И что значит по туру? Далеко ли это? Нет, Валя что-то напутала.
— Да нет же, уверяю тебя, слышала собственными ушами. Говорят, некого послать. Соколова и говорит: «Ну что ж, раз некого послать, пошлем Майкину». Слышала собственными ушами.
…Вот, значит, как это все быстро случилось. Никаких двух недель. Сегодня! Может быть, даже сейчас. И с целой группой. Но я почему-то больше трушу, чем радуюсь.
Я снимаю пальто. Потом поднимаюсь на второй этаж и захожу в комнату переводчиков. Сейчас, вот только я переступлю порог этой комнаты, меня вызовут к старшему переводчику. Я начинаю волноваться. Вдруг на меня посмотрят и решат, что я еще недостаточно зрелый товарищ. Я волнуюсь все больше и больше.
— Майкина, в кабинет к управляющему!
Кто это сказал, я не знаю. Я только растерянно оборачиваюсь к Вале и спрашиваю:
— Кто это управляющий?
Валя смеется:
— Управляющий — это управляющий. Помнишь, я показывала тебе внизу вчера вечером? Толстый такой. Иди вниз на первый этаж и налево. Там его кабинет.
Управляющий, высокий тучный человек, легко и свободно движется по кабинету. Кажется, что ему не составляет никакого труда носить большое и плотное тело и делает он это с удовольствием. С таким же удовольствием он говорит, тщательно разделяя слова, округляя фразы и делая многозначительные паузы. Во время пауз он останавливается передо мною и смотрит на меня внимательно и спрашивает: «Понятно?», а я стараюсь выглядеть солиднее и киваю головой: понятно. Управляющий смотрит на меня еще несколько секунд, и за это время мысли, обгоняя одна другую, проносятся у меня в мозгу. Я думаю, что он, наверное, догадывается, как я неопытна, растерянна, и, наверное, сомневается, можно ли доверить мне столь ответственное дело.
Ну конечно, я уже вижу, что он начинает сомневаться. Вот сейчас скажет мне… Но управляющий ничего не говорит, а продолжает шагать по кабинету от двери к окну. Я вздыхаю с облегчением. Пронесло! И снова вслушиваюсь в красивый спокойный голос управляющего:
— В группу ваших туристов могут попасть самые разные люди, и доброжелательные, и сочувствующие нам, и наши откровенные враги, наши недоброжелатели. Но и с теми и с другими вы должны вести себя с достоинством, ни на минуту не забывая, что вы представляете в глазах этих людей советский народ.
Представлять советский народ! Нет, я, наверное, и не смогу этого. Не справлюсь. Буду так волноваться. И потом, что значит: представлять?
— Представлять нашу страну, — говорит управляющий, — это не значит что-то изображать из себя, пытаться предстать перед своими туристами лучше, чем вы есть. Представлять достойно — это значит хорошо работать, точно, слаженно, найти правильный тон поведения с туристами, дружелюбный, но и с чувством собственного достоинства, это значит — с увлечением подойти к своему делу, постараться, чтобы ваши туристы полюбили нашу страну.
Я слушаю управляющего. Его ровный голос успокаивает меня.
Управляющий останавливается передо мною. Он как будто выжидает, скажу ли я что-нибудь, но я молчу. Тогда он продолжает:
— В вашей работе могут быть разные случайности. Непредвиденные. Ни я, ни вы заранее не можете предположить, что случится. Поэтому я не могу дать вам советы на все случаи жизни. В нужный момент вам на помощь придет ваш ум, ваша сообразительность. Не спешите, никогда не поступайте опрометчиво. Если вы не знаете чего-либо, обратитесь в бюро обслуживания той гостиницы, где будете жить, или звоните нам. Не стесняйтесь. Звоните, как только у вас возникнут затруднения. Понятно?
Я киваю головой: понятно.
— Вы получите все необходимые документы у Варвары Михайловны Соколовой. Она и расскажет вам, как с ними надо обращаться. Ну что ж, я желаю вам удачи! — Управляющий протягивает мне руку, я поднимаюсь с кресла.
— До свидания.
Но крепкая рука управляющего удерживает меня. Он наклоняется ко мне и, заглянув мне в глаза, вдруг спрашивает, доверительно понизив голос:
— Трусите?
В замешательстве я хочу сначала ответить, что нет, не трушу, но говорю почему-то: «Да!» И управляющий смеется и еще крепче пожимает мне руку.
— Ничего! Это поначалу всегда так. А все будет очень хорошо! Слышите, очень хорошо!
Конечно слышу!
4
Мои туристы едут в Москву поездом «Хельсинки — Москва». Я должна сесть в этот поезд во время его стоянки в Ленинграде. Это будет в 12 часов ночи.
Когда засыпает весь город и гаснут одно за другим окна в домах, не спит вокзал. Так же как и днем, здесь суетятся и волнуются пассажиры, совсем не волнуются железнодорожники, и тетка в белом халате дремлет за стойкой, притулившись у бака с горячим, вкусным и питательным кофе. Я стою на платформе у фонарного столба. Рядом со мной старенький чемоданчик, на дно которого в последний момент я, усомнившись в своих знаниях, сунула словарь. Я жду поезда. И вот он подходит, глядя на меня немигающим светлым глазом. Я захожу в вагон и говорю проводнику, который отбирает у меня билет:
