— Вы сами откуда будете? — спросил Ангес.
И к моменту прибытия к самой оконечной точке пляжа он знал о своей спутнице все, что она посчитала нужным рассказать о себе.
Ангес снизил скорость перед показавшимся водным рукавом. На песке расположилась целая стая коричневых пеликанов, которых, как быстро прикинула Лиз, было около пятисот штук.
— Вы не будете возражать, если я сфотографирую их? — спросила Лиз.
— Только недолго. Нам еще предстоит много чего посмотреть на острове.
Наведя объектив, она за пять минут провела съемку.
— Спасибо, — сказала она Ангесу, снова залезая в «джип».
Указав на клочок суши с другой стороны пролива, он пояснил:
— Это Малый Камберленд, который не является моей собственностью из-за оплошности моих предков. Даже не пытайтесь доплыть до него. Он не далеко, но течение в проливе слишком сильное.
Нажав на скорость, Ангес повел машину в объезд. Минутой позже он выехал на едва заметную тропу в дюнах и направился к границе острова.
Они ехали молча, и лишь иногда Ангес нарушал тишину, показывая очередную достопримечательность. Путешественники миновали группу чернокожих рабочих, ремонтировавших дорогу. Вскоре они подкатили к стоянке среди деревянных домов на отшибе.
— Это старый поселок, здесь жили рабы, — пояснил Ангес. — Много лет тому назад я построил еще несколько современных домов в Дангнессе для рабочих и их семей, но я никогда не сносил старые жилища рабов. — Кивнув в сторону выходившего из малюсенькой церквушки негра, Ангес сказал: — А вот идет единственный житель этого поселения. — Он громко поприветствовал негра: — Доброе утро, Бак. Иди-ка сюда, я познакомлю тебя кое с кем.
Старый негр, шаркая ногами, прошел несколько ярдов, разделявшие их.
— Привет, мистер Ангес. Как ваши дела?
— У меня все замечательно, Бак. Познакомься, мисс Барвик, она остановилась в Стэффорд-Бич. Мисс Барвик, это Бак Моусес, он работал у моего отца и у меня большую часть прошлого века. Бак единственный официально ушедший в отставку гражданин. Я же до сих пор работаю.
Лиз вспомнила, что видела его сидевшим в грузовике.
— Здравствуйте, мистер Моусес, — сказала она.
— Зовите меня просто Бак, так меня называют все мои знакомые, — ответил старый негр, улыбаясь беззубым ртом.
— Бак единственный живой человек, который знает этот остров лучше, чем я, — сказал Ангес. — Все, что я знаю, я узнал от Бака. У него еще осталось несколько секретов, не так ли, Бак?
— Нет, мистер Ангес, вы же знаете, я не могу скрывать от вас что-либо. Вы меня насквозь видите.
— Я пошутил, — фыркнул Ангес. — Итак, Бак, нам нужно еще поездить по территории острова. Пора в путь. — Помахав на прощание, он завел машину.
— Сколько ему лет? — поинтересовалась Лиз.
— Никто не знает, даже сам Бак, — ответил Ангес. — Мне в этом году исполнилось девяносто два года. Первый раз я увидел Бака, когда ему было лет двенадцать-тринадцать. Ему, по крайней мере, сто пять лет, а может быть, и больше. Он был моим лучшим другом, когда я был совсем еще мальчишкой. Он многому научил меня, моего сына и моих внуков. Мой отец много времени проводил в Нью-Йорке, поэтому я редко видел его. Я рос в обществе Бака без жесткого родительского присмотра. После того как мой сын погиб в 1960 году в авиакатастрофе, старый Бак сразу же принял на себя все заботы о воспитании двух близнецов. Мне кажется, Бак верит в то, что именно он владеет Камберлендом, и отчасти он прав. Я уверен, он переживет меня.
Некоторое время Ангес ехал молча. Затем, съехав с дороги, он стал прокладывать путь вдоль нее, уклоняясь от веток. Наконец он остановился и, сделав размашистый жест рукой, промолвил:
— Озеро Уитни.
Лиз увидела озеро, почти сплошь покрытое водяными лилиями. Присмотревшись, она заметила, как с противоположного берега, в ста пятидесяти ярдах от нее, к воде спустилась самка оленя.
— Мы с подветренной стороны, — сказал Ангес. — Идите вперед и снимайте оттуда.
Не успела Лиз тихонько навести фотоаппарат на олениху, как на противоположном берегу началась какая-то суматоха. Оторвавшись от объектива, она выглянула из-под черного куска материи и стала наблюдать за развернувшейся на ее глазах сценой. Олень неистово кричал и бился в воде. Затем оленья туша скрылась под водой, продолжавшей пениться.
— Ну и сукин сын, — сказал самому себе с восхищением Ангес.
— А что произошло? — тихо спросила Лиз, не в силах пошевелиться от потрясения.
— Это Голиаф, — ответил Ангес. — Мисс Барвик, вам ужасно повезло. Можно прожить на этом острове почти сто лет, как я, и не увидеть ничего подобного.
— А кто это Голиаф? — спросила Лиз.
— Это самый огромный аллигатор, какого мне когда-либо приходилось видеть. Последний раз я встречался с ним пятнадцать лет назад. В нем было двенадцать футов, а сейчас одному Богу известно, каких он размеров.
Лиз стояла, уставившись на то место, где исчезло бедное животное. Зеркальная поверхность воды снова стала гладкой. Лиз вдруг обнаружила, что забыла снять крышку с фотообъектива.
— Пойдемте дальше, — сказал Ангес.
— Бедный олень, — проговорила Лиз, забираясь в «джип».
— Аллигаторам тоже надо есть, — пожал плечами Ангес. Он снова завел двигатель и направил «джип» прочь от озера. — В озере Уитни купание запрещено, и во всех окрестных водоемах тоже, потому что в них водятся крокодилы.
