Перевертыши - [16]

— Меня всегда удивляло, что мать одевает своих близнецов одинаково, — высказалась Марта. — Это ведь может испортить им жизнь, как-то лишить их индивидуальности.

— Некоторые опрошенные нами близнецы очень противились тому, чтобы их одевали в одинаковую одежду, — пояснила Энн Хэмилтон, — в то время как другим это очень нравилось. Некоторые близнецы так и продолжают с самого своего рождения до старости одинаково одеваться. Связь друг с другом сохраняется у них на протяжении всей жизни, вплоть до смерти. Огромное количество близнецов отказывается жениться или выходить замуж, чтобы навсегда сохранить свой союз друг с другом. Об этом явлении неплохо смогут вас проинформировать члены их семей.

— А мать близнецов всегда может отличить одного от другого? — спросила Лиз.

— Обычно ей удается это сделать сразу после их рождения, хотя и не всегда. Обычно при рождении близнецов родители надевают на ручки своим чадам браслеты с опознавательными знаками, чтобы можно было отличить одного ребенка от другого. Но с возрастом у каждого из близнецов появляется достаточно отличительных признаков, благодаря которым значительно облегчается участь окружающих людей. У одного может появиться какая-нибудь отметинка на теле или шрам, другой может сильно прибавить в весе, ну и все такое прочее.

Наклонившись к уху Лиз, Жермен спросила:

— Вы обратили внимание, что, когда сегодня вечером появился Хэмиш, не я познакомила его с вами, а он представился сам? Когда Хэмиш и Кейр были маленькими, я часто путала их, поэтому у них выработалась привычка первыми представляться незнакомым людям. — Она повернулась к доктору. — Близнецы очень палиндромичны.

— Это верно замечено, — согласился доктор. — Палиндром — самая замечательная метафора для характеристики однояйцевых близнецов.

— А что это такое, палиндром? — спросил Джимми.

Жермен принялась объяснять.

— Палиндром — это литературный прием, слово, предложение или даже стих, который читается одинаково слева направо и справа налево. То же самое и здесь.

Вооружившись электрическими фонарями и фотоаппаратами со вспышкой, они ждали, когда появится морская черепаха. Самка морской черепахи залегла в яме, вырытой собственными когтями, куда отложила с дюжину яиц величиной с шарик для игры в пинг-понг.

— Надо организовать наблюдение за отложенными яйцами, — сказала Жермен Лиз. — Поищем на пляже гнезда и уничтожим опознавательные знаки. Иначе еноты обязательно доберутся до яиц и съедят их.

Черепаха, закончив свою работу, засыпала песком отложенные яйца и устало поползла опять к морю. Дорога, по которой шла группа наблюдателей, следуя по пятам медленно ползущей черепахи, была залита лунным светом. Люди приободрились, увидев, как она, наконец, достигнув линии прибоя, скрылась под водой.

К своему «джипу» Лиз шла след в след за Жермен. Следы, оставленные босыми ногами женщины на влажном песке, мерцали в лунном свете.

— Скажи мне, Жермен, почему Хэмиш встал из-за стола при упоминании о брате? — спросила Лиз.

— О, — отозвалась Жермен, — боюсь, взаимоотношения Хэмиша и Кейра могут поколебать убедительные теории самых прославленных ученых, утверждающих, что близнецы — самые близкие друг другу люди.

— Почему?

— Между мальчиками-близнецами существовали именно те отношения, о которых нам рассказывал доктор. Это продолжалось до подросткового возраста. Никто, кроме дедушки, не мог отличить одного брата от другого. Поэтому они дурачили меня, как могли. Они везде и всегда были неразлучны. Друг без друга они чувствовали себя очень несчастными и постоянно нервничали. Помню, однажды Кейр заболел гриппом как раз перед самым отъездом братьев в летний лагерь отдыха в горах Северной Джорджии. Дедушка настоял на том, чтобы Хэмиш поехал на отдых один. После отъезда брата Кейр не мог ни спать, ни есть, ни говорить с кем бы то ни было. Через пару дней дедушке позвонил директор лагеря и сообщил, что Хэмиш исчез. Но мальчик появился в доме той же ночью. Доехав на попутных машинах до Сант-Мэрис, он добрался до устья реки и переплыл Камберлендский пролив. Ночью. Ему было двенадцать лет.

— Господи, да ему просто повезло, что он остался жив.

— Думаю, что если бы он погиб, то Кейр тоже бы умер.

— Случилось что-то, что изменило их взаимоотношения?

— Да. Что-то случилось летом накануне их восемнадцатилетия, когда они собирались поступать в Принстон.

— Что?

— Никто не знает. Но с того лета, уже более двадцати лет, они не общаются друг с другом и не говорят друг о друге с другими людьми.

Какое-то время они молча брели по пляжу.

— А что с Кейром? — наконец спросила Лиз. — Где он сейчас?

— Никто не знает, — ответила Жермен. — Время от времени он появляется здесь без предупреждения — и всегда в отсутствие Хэмиша, — а потом исчезает. В прошлом году один мой знакомый встретился с ним в Париже. Я же не виделась с ним больше трех лет. Я даже не знаю, жив ли он. Если, конечно, не принимать во внимание мою убежденность в том, что если бы умер Кейр, то Хэмиша тоже не было бы в живых, ну и наоборот. Даже сейчас, когда они, должно быть… ненавидят друг друга, меня все равно не покидает это чувство. Сама не знаю почему.