Перевёртыш - [30]
– Это уже не имеет значения, – возразил Тинн. – Он вернулся за нами.
– Так почему ты всё-таки вернулся за нами? – спросил Коул.
Плечи водяного поникли. Он медленно и глубоко вздохнул. Собравшись с духом, он запустил руку внутрь своей бороды. Его замусоленные пальцы прошли прямо сквозь пламя свечи, и, когда он вынул их назад, они было сложены в горсть, как будто держали хрупкую бабочку. От его руки поднимались кольца дыма.
Тинн и Коул в заворожённом молчании смотрели, как Свечебородый разжимает пальцы. Маленький клубок дыма завивался, опадал и вращался будто живой. Медленно он обретал туманные очертания. Мальчики, вглядываясь, наклонились вперёд. В живом дыму возникли образы – словно нарисованные на шёлке с полдюжины бородатых фигур.
– Другие водяные, – проговорил Тинн. Его дыхание сбило образ, и он быстро сомкнул губы.
Свечебородый осторожно подхватил ещё один сгусток дыма и выпустил его в окружающую темноту. Он поплыл в воздухе, и скоро в нём сложилась новая картинка. Теперь это были только две более крупные фигуры, которые склонились над младенцем. Фигура слева была очень знакомой.
– Это ты? – прошептал Коул. – У тебя был маленький бородатый ребёночек?
Глаза Свечебородого влажно заблестели, и он вздохнул, весь уйдя в воспоминания. Хрупкий ребёнок, сотканный из дыма, лежал неподвижно, с незажжённой свечей. Туманный образ стоявшего над ним водяного погрузил руку в свою бороду и вытащил оттуда малюсенькую свечу. Фигура напротив сделала то же самое. Обе фигуры нежно соединили вместе свои два огонька, чтобы зажечь третий. Они вставили мерцающую свечку в пушистую бороду младенца, и тут же его грудь поднялась и опустилась, а крошечные пальчики задвигались.
Образ уже начинал растворяться в темноте. Но, прежде чем он полностью потускнел, мальчики увидели, как туманная фигура Свечебородого взяла ребёнка на руки и лицо его озарилось радостью.
Свечебородый сидел и неподвижно смотрел на опустевший воздух, хотя образы уже давно исчезли. В морщинистых уголках его глаз стояли слёзы.
– Ты выглядел очень счастливым, – проговорил Тинн, нарушив молчание.
Свечебородый кивнул с несчастным выражением лица.
– Что случилось с твоим сыном? – спросил Коул. – Его у тебя забрали?
Свечебородый опять кивнул. Слёзы покатились по его щекам и скопились в жёстких усах.
– Так ты поэтому вернулся за нами? – догадался Тинн. – Твоего сына забрала ведьма, и ты не хотел, чтобы она забрала и нас тоже?
Язычок пламени у Свечебородого всколыхнулся и запрыгал, а слёзы скатились уже в бороду. Он зажмурил глаза и отвернулся.
– Спасибо, – произнёс Коул.
Свечебородый покачал головой и отмахнулся, отвергая благодарность. Он зашмыгал носом и вытер лицо, беря себя в руки.
Водяной в последний раз с болью посмотрел на мальчиков и без дальнейших предупреждений снова пошёл вперёд зигзагами через лабиринт чёрного как смоль терновника.
– Подожди, помедленнее, – окликнул его Коул, поднимаясь на ноги. Он вскочил и побежал за водяным.
Лианы вокруг них забирались всё выше и выше. Коул следовал за Свечебородым, а Тинн бежал по следам брата. Скоро они уже вовсе не шли по тропинке, а пробирались сквозь извилистые проходы и узкие тоннели, образованные отвратительными растениями. Тот ограниченный свет, который проникал через заросли, достигал земли словно разрезанный на узкие полосы. Огонёк в бороде Свечебородого скакал всё дальше и дальше вперёд.
Фэйбл чувствовала массу всего. Да, она чувствовала мех, лапы и клочковатый хвост, но ещё она чувствовала вину, тревогу и возбуждение.
В воздухе висел какой-то особый запах, и Фэйбл понимала краешком сознания, что по какой-то причине это было важно, но все остальные части её сознания никак не могли сосредоточиться. То, что она была животным, отвлекало. Взрослые никак не могли перестать спорить, и это мешало ещё больше.
– Это я виноват? – кричал маленький сердитый человек с острыми зубами, обращаясь к ведьме. – Ежель ты б просто сразу отдала нам мелких – но на! Тебер надо было всё делать по-хитрому, и теперь мой перевёртыш…
– Придержи язык, воришка, пока я не лишила тебя его, – ответила ведьма. – Кто в самом начале принёс перевёртыша на другой край леса? Кто оставил его, беззащитного младенца, там, вдали от дома, на попечение чужих людей?
Фэйбл потрясла головой, стараясь разобраться, о чём они там говорят. В ушах животного слова звучали по-другому. К тому же тот запах продолжал щекотать ей ноздри и отвлекать внимание.
– Отч! На надо мнер всё время напоминать, ведьминская жернщина! Я заберу этого проказника насовсем, как только мы найдём его!
Энни Бёртон ткнула в гоблина пальцем.
– Послушай, ты… – И тут она произнесла несколько слов, которые, Фэйбл была совершенно уверена, ей не разрешили бы повторять, будучи человеческой девочкой, даже если бы она смогла их запомнить.
– И когда мы наконец найдём их, я ни за что на свете не дам тебе убежать ни с одним из моих детей, – заключила Энни.
– Спокойся, – огрызнулся гоблин. – Я ить на собираюсь украсть твоего драгоценного человечьего детёныша. Я тольк заберу того, который на твой.
