— Делайте как я, мисс Рук, — сказал Джекаби, стуча в резную дверь под номером 1206 на улице Кэмпбелл.
Если бы мой работодатель был обыкновенным частным детективом, эту фразу можно было бы принять за простую инструкцию. Но проработав у него уже какое-то время в качестве помощника, я поняла, что всё, касающееся Джекаби, нельзя было назвать «обыкновенным». Призыв следовать его примеру подразумевал более гибкие отношения с действительностью.
Высокий и долговязый, Джекаби плыл в своем длинном коричневом пальто. Не исключено, что когда-то давным-давно это был дорогой предмет одежды, но теперь же пальто имело весьма потрепанный вид внутри и снаружи. Кроме того, оно позвякивало мириадами склянок, отягощавших все имеющиеся карманы наряду с какими-то сомнительными мешочками, пакетиками и странными инструментами, которые, как утверждал Джекаби, просто необходимы были в его работе. Шею обматывал нелепый длинный шарф, концы которого волочились по булыжникам.
Голову с растрепанными темными волосами венчало главное нарушение общественного порядка. Чудовищная связанная шапка Джекаби, больше напоминавшая мешанину неровных петлей, стежков и цветов. Но удивительным образом шапка прекрасно сочеталась с шарфом, а шарф отлично подходил к пальто. Но увидев эту шапку на вешалке, сложно было представить, что её вообще кто-то мог бы надеть.
Внешность Джекаби не отталкивала. Как правило, он был чисто выбрит и от него всегда пахло гвоздикой и корицей. Будь он одет в хорошо скроенный костюм, то наверняка обратил бы на себя внимание какой-нибудь благовоспитанной девушки. Но в этом своём странном одеянии он очень смахивал на городского сумасшедшего. Он любил напоминать мне, что «внешность — не главное», но осмелюсь заметить, что она немаловажна. Мой работодатель может быть очень упрямым в некоторых вещах. На самом деле, в большинстве вещей.
Но женщина, которая открыла нам дверь, казалась слишком занятой своими собственными проблемами, чтобы обращать внимания на дурацкие шляпы. Довольно скоро мы с Джекаби стояли в изящно меблированной гостиной. Дом был похож на большинство королевских усадеб, по которым мама таскала меня в детстве. Мой отец был кем-то вроде исследователя — может быть, вам приходилось слышать об отважном Дэниеле Руке, — но моя мать предпочитала традиции и цивилизацию.
Мать в полной мере воспользовалась известностью моего отца, чтобы проложить себе дорогу на бесчисленные чаепития в лондонских садах. Она и меня брала с собой в надежде, что немного выдержки сделают из меня истинную леди. Но вместо этого я жалела, что не могла пойти на улицу и порыться в грязи, как отец.
В некотором смысле, в Новой Англии не было ничего нового. Наша нынешняя хозяйка дома выглядела так, словно чувствовала себя как рыба в воде в этих общественных кругах моей матери. Она представилась как Флоренция Бомон и предложила взять у нас верхнюю одежду. Но Джекаби категорически отказался за нас обоих. Я предпочла бы, чтобы он этого не делал, потому что в помещении после пронизывающего ветра на улице казалось очень жарко. Весна 1892 пришла в Нью Фидлхэм, но еще не успела прогнать все зимние порывы воздуха.
Миссис Бомон привела нас к небольшой нише в задней части комнаты. В нише лежала стопка одеял, маленький розовый ошейник с колокольчиком и парочка серебряных мисок на белых салфетках. В одной из мисок лежало нечто напоминающее кусочек тунца, а в другую была налита вода, много кошачьей шерсти и живая рыба. Рыба нервно и неловко кружила в миске, будучи практически такого же размера, что и посудина.
Джекаби присел на корточки, опираясь локтями на колени, и уставился на воду. Он понаблюдал за движением рыбы, которая в тесноте сделала несколько кругов, а потом взял немного кошачьей шерсти с ободка миски и понюхал её, после лизнул, а затем затолкал к себе в карман куда-то в недра своего пальто.
Я выхватила маленький черный блокнот, который Джекаби подарил мне по окончанию нашего первого дела, постаравшись, чтобы миссис Бомон не заметила, что я все еще на первой странице.
— В Вашем сообщении было сказано что-то о больной кошке? — подтолкнула я к диалогу женщину, пока мой работодатель тыкал пальцем в липкие объедки в другой миске. — Уверена, мистер Джекаби захочет увидеть животное.
Губы женщины дрогнули.
— Миссис Н-непоседу?
— Да, и где сейчас миссис Непоседа?
Миссис Бомон попытался ответить, но получился какой-то нечленораздельный, не поддающийся расшифровке, писк, поэтому она махнула рукой в сторону ниши.
Джекаби поднялся.
— Миссис Непоседа все еще здесь, не правда ли?
Женщина кивнула.
— Миссис Непоседа — это рыба, не так ли?
Она снова кивнул.
— Только с недавних пор.
Она шмыгнула носом.
— Понятно, — сказал Джекаби.
Его прозаичный ответ, похоже, прорвал платину этой женщины.
— Вы, наверное, считаете меня сумасшедшей! Я не знаю, к кому можно еще обратиться, но я уже не раз слышала ваше имя. Видите ли, я устраиваю приемы. Ко мне приходят очень видные люди. Только на прошлой неделе здесь пил чай сам мэр Спэйд. Некоторые люди, с которыми я обедаю, говорят, что Вы специализируетесь на вещах, которые... несколько... непривычны...
