Перестройка как русский проект. Советский строй у отечественных мыслителей в изгнании - [166]

Надо учитывать, что в традиционном российском национальном сознании не было марксистской философии, не было веры в существование так называемых закономерностей исторического развития, не было веры в будущие идеалы, достижение которых якобы составляет смысл существования российской нации, «всего прогрессивного человечества», как любили говорить в советское время. Доля мессианизма и всемирной отзывчивости в русской душе, наверное, тоже была преувеличена. Нынешняя ностальгия постсоветских людей об «идеалах» и «великих целях», дефицит которых якобы лишает нашу жизнь какого-то смысла, идет уже не от русского национального сознания, а от наследства марксистско-ленинской идеологии, советской ментальности, которая до сих сидит в наших мозгах. Дореволюционная Россия не знала «великих строек коммунизма» и не выдвигала перед людьми великих целей по преобразованию их жизни.

Надо учитывать, что с самого начала своего зарождения большевизм оправдывал проповедуемое им революционное насилие и даже то, что Маркс называл «революционным терроризмом», красотой идеалов коммунизма. В том-то и дело, что большевики не только организовали этот процесс избиения российской национальной элиты, но и сумели придать этим, по сути, чудовищным преступлениям благообразный характер. Понятия «великие идеалы», «цели истории» привнесены в русское сознание большевиками. Все дело в том, что бесчисленные преступления большевиков против человечности оправдывались как средство достижения коммунистических идеалов равенства. Отличие бандитизма и жульничества большевиков от обыкновенного уличного бандитизма в том, что они оправдывались великими идеалами, что к этим преступлениям звали люди, которые претендовали на роль выразителей и защитников этих «священных идеалов» и т. д. Зло большевиков приходило в мир в обличии добра. С этим крайне важно считаться при оценке и Ленина и его революции. Идеал в этом случае снимал, по крайней мере в сознании большевиков-ленинцев, личную моральную ответственность за совершенные преступления. Живущий в сознании постсоветского человека идеал абсолютного равенства и сегодня, наверное, мешает увидеть, признать те страшные преступления, которыми сопровождалось наше движение в мир коммунистического будущего. Но с этим необходимо считаться и при выявлении причин нынешней сталиномании. Со всех сторон мы слышим, что «жизнь сегодня пуста», что «мы потеряли идеалы». Сталиномания и возникает как попытка вернуть коммунистические идеалы. утраченные вместе со Сталиным, символом великих побед советской эпохи.

И, скажу сразу, до тех пор, пока русский человек не осознает утопичность, неосуществимость всей его мечты об абсолютном равенстве, он не согласится с тем, что по сути большевики были преступниками, не станет русским в классическом, духовном смысле этого слова. Семен Франк еще в 1918 году по следам большевистского переворота и зверств, учиненных взбесившимися матросами, в статье «De Profundis» писал: «Неприкрытое, голое зло грубых вожделений никогда не может стать могущественной исторической силой; такой силой оно становится лишь когда начинает соблазнять людей лживым обличием добра и бескорыстной идеей».[378] Все дело в том, что с точки зрения Ленина, цели и задачи коммунистического строительства оправдывают любое насилие, любое преступление, служащие их достижению. И опять мы в советское время никогда не отдавали себе отчет в античеловеческой, антикультурной сущности его утверждения, будто нравственно все, что служит делу коммунистического строительства в России. Отсюда и оправдание любого насилия, любых убийств, любых ограничений свободы, если они укрепляют победу большевиков как партию коммунистического строительства. В данном случае разбой, насилие, невиданная жестокость, расправа над всеми, кто объявлялся врагом революции или рабочего класса, оправдывались, освещались не просто великими идеалами равенства, а законами истории, которые рассматривались как «повивальная бабка родов новой формации», новой цивилизации. В итоге элементарный бандитизм, как, к примеру, экспроприация чужой собственности, как преступная расправа над невинными людьми, убийство их за то, что они одеты в приличный костюм, носят пенсне, оправдывались логикой истории, рассматривались как исторически целесообразное действо. Недавно во время своей очередной «прямой линии» Владимир Путин как-то мимоходом сказал, что идеалы коммунизма являются прямым продолжением идеалов христианства. Но это расхожее, до сих пор распространенное в нашей стране представление о тождестве коммунистических и христианских идеалов, на самом деле является недоразумением. Федор Бурлацкий, который по заданию Никиты Хрущева создавал так называемый «Кодекс строителя коммунизма», действительно позаимствовал кое-что из Нового завета. Но на самом деле марксизм и его идеал является не просто противоположностью христианства, но его прямым активным отрицанием. Идеал коммунизма несет в себе прежде всего воинствующий атеизм, не просто отрицание религии и религиозных чувств, но и основных заповедей христианства. Вместо христианской идеи изначального равенства людей как детей божьих, божьей твари, марксизм предлагает классовый расизм, он отделяет «пролетариат» как «сердце» общества и человечества от всех остальных «отживших», реакционных классов. Вместо христианского «Не убий» он выдвигает теорию классовой борьбы, идеологию революционного ниспровержения существующего буржуазного общества. Карл Маркс оправдывал самые жестокие формы революционного насилия, в том числе и революционный терроризм якобинцев. Вместо христианского «не укради» марксизм предлагает «экспроприацию экспроприаторов», не просто насильственное присвоение чужой собственности, но и уничтожение собственности вообще, наряду с уничтожением религии, семьи, всего, на чем держалась тысячелетиями человеческая цивилизация. В основе идеала коммунизма лежит агрессия, ненависть к тем, кого коммунисты объявляют «врагами» коммунизма.