Перешагнувшие через юность - [45]
Подъем стал круче. Чем ближе к дзоту, тем метче вражеские пули: одна чиркнула по каске, другая продырявила рукав повыше локтя. Пули теперь били по камню с такой силой, что, казалось, вот-вот расколят его пополам.
Комвзвода Клейменов отправил вслед за Королем подрывников. Поползли они за товарищем. Но вражеские минометчики открыли огонь, стараясь накрыть их навесным. Узнав обо всем, командир гвардейской дивизии Тихонов приказал двум дивизионам подавить минометчиков шквальным артогнем, прикрыть подрывников и старшего сержанта.
Гремит все крутом. А Петр Король словно оглох. Он ничего не слышит и ничего не видит, кроме отверстия дзота. Искромсанный валун катится туда.
Сверкнуло пламя. Раздался треск камня и металла. Могучий взрыв! И дзота не стало.
Глава четырнадцатая
В горах севернее Туапсе оккупанты застряли. Танки здесь не могли пройти из-за мин, а без «подвижных бастионов» немцы не привыкли наступать. Они подтянули дальнобойную артиллерию, минометы. За день в воздух поднималось пятьсот самолетов.
«Хейнкели» постоянно кружились над долиной между Куринской и перевалом. Прочесывали лес, сновали туда-сюда — намечали объекты для бомбежки. Однажды им показался подозрительным тихий утолок за бугром, так чуть ли ни весь авиаполк ссыпал здесь бомбы. В другой раз клочок леса бомбили до тех пор, пока он не стал темным пятном на зеленом фоне. Благо, там ничего не было, кроме ложной батареи с деревянными стволами.
Вражеские пикировщики, точно коршуны, клевали наших артиллеристов, заставляли молчать батареи часами. Но когда заместитель командира комсомольского полка Визиров сказал на КП седьмой роты, что в дивизиях просят саперов-комсомольцев, хотя бы по одному отделению, все насторожились. Политрук Бугриев забарабанил пальцами по столу, лейтенант Ромашков, и так всегда угрюмый, сердито насупился.
— Так как же, товарищ Бенецкий? — хитровато прищурился Визиров. — Добровольцы найдутся? Или действовать приказным порядком?
— Товарищ подполковник! Но они ведь все равно прибегут обратно! Вы же знаете, что значит для них — расстаться с полком…
— Знаю, — улыбнулся Визиров. — Еще по Ростову. Сколько там человек заплуталось? Тринадцать? И почти все вернулись в свои батальоны, кто в обмундировании артиллериста, кто кавалериста. Их задержали, переодели, а они все равно ушли.
— Художник Анатолий Греков из особого отдела сбежал, — мрачно вставил Ромашков. — Чуть под трибунал не угодил.
Визиров встал, прошелся по намытым до блеска половицам.
— Ясно, — сказал он. — Я сам против превращения саперов в кого бы то ни было. Но если уж попал в другую часть, убегать нельзя. За такое можно и под трибунал угодить. Однако артиллеристам надо помочь. — Лоб Визирова прорезала вертикальная черточка. — Окопы у них неглубокие, щелей порядочных нет. Куда им прятаться? А земля-то — камень сплошной. Ромашков, ты, дружок, не хмурься! Подбери-ка лучше ребят. Пусть ваш художник пойдет, Греков. Ну и Тарасевич, конечно, редактор. Богача надо взять.
Группу красноармейцев седьмой роты возглавил Ромашков. Как же они завидовали приятелям из девятой роты! Те получили задание минировать под носом у фашистов, а этих в тихую низинку послали.
— За что нас подальше от немцев-то? — громко обижался Греков.
— Ладно, — оборвал его Ромашков. — Еще посмотреть надо, как тут у артиллеристов.
Посмотрели. И больше уже не роптали. Да такая тыловая работа фронта стоит! Бомбы сверху так и сыплются.
— Нас еще вчера засекли, — сообщил один из артиллеристов. — Обстреливают беспрерывно. На новую позицию перейти не можем — не оборудована. Командир пообещал: комсомольцев пришлем. А что, правда, у вас все в полку комсомольцы?
— Теперь почти одна треть коммунистов, — сказал Тарасевич. — Остальные комсомольцы.
— Ишь ты! — Артиллерист оглядел ребят с явным уважением. — У меня дома сыны такие, как вы. Тоже на фронт рвутся…
Застучали инструменты. Скорее, скорее! Нужно подготовить артиллеристам новые окопы. Старые изрыты снарядами, по ним бьют без передышки.
Вещмешки на раскидистом дереве, как гигантские плоды висят. У ствола автоматы, винтовки. Саперы выковыривают камни-голыши из земли, подрубают неподатливый каменистый пласт. И не видят, что за кустами гитлеровцы притаились. Проникли в наш тыл за «языком». Ребята в котловане безоружны — кирки да лопаты в руках. Окружили их немецкие автоматчики со всех сторон.
Распрямился Ромашков, смахнул капли пота со скул, чтобы глаза не заливали, а прямо на него дуло автомата нацелено.
— Сдавайся, русс!
Как тут до своих винтовок добраться? Отрезан путь к ним.
Греков, не долго думая, взмахнул лопатой. Рухнул тот, что в Ромашкова целился. Замелькали ломы, зазвенели фашистские каски. Тарасевич орудовал киркой, как палицей. Сбились все в одну кучу — и наши, и немцы. Пыхтят, борятся, вскрикивают. Стрелять врагам смысла нет, потому что артиллеристы могут сбежаться.
Но они и так подоспели саперам на выручку, словно почувствовали что-то неладное.
Продолговатая поляна отделяла нашу оборону, ее передовые линии от неприятеля. Гитлеровцы скопились здесь для атаки и ждали подходящего момента, чтобы наброситься на 82-й стрелковый полк 32-й гвардейской дивизии, смять его и двинуться в сторону Туапсе.
Аннотация издательства: Эта книга, выходящая в год 40-летия Победы над фашизмом, посвящена героическим страницам истории Болгарии… Костадин Кюлюмов, ветеран антифашистской борьбы, автор многочисленных произведений о второй мировой войне, лауреат Димитровской премии, в одном из наиболее популярных своих произведений создает героический образ молодого болгарского партизана.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком.
Александр Исаакович Пак (1911–1958) родился в Одессе в семье грузчика. В 1925 году поступил в ремесленную школу «Металл № 6». Работал токарем, затем фрезеровщиком. После окончания школы работал на ряде машиностроительных заводов. В 1932 году окончил машиностроительный техникум. Получив диплом техника-технолога по холодной обработке металлов, был направлен на Московский завод им. Орджоникидзе.В Москве А. И. Пак поступает на сценарный факультет Института кинематографии, но не заканчивает его.С 1936 года постоянно работает литсотрудником в редакции газеты «Водный транспорт».
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
