Перешагнувшие через юность - [43]

Снова молния. При ее свете разглядели хатку неподалеку. Побежали к ней напрямик, шлепая по лужам. Вот бы соснуть в сухом уголке при открытых окнах, куда струится воздух, освеженный дождем. Но у хаты часовой.

— Сюда нельзя! — Тоненьким голосом грозно предупредил часовой, облаченный в плащ-палатку. Девушка! Так и есть. Нахмуренные бровки, маленький кукольный рот.

— Пустили б погреться, — миролюбиво сказал Черкасов.

— Нельзя! Тут раненые и больные, а ты здоров, вон через лужи прыгаешь не хуже козла…

В окне появилась фигура в белом.

— Зоя, с кем ты там?

У Черкасова так и защемило сердце от этого голоса. — Все в порядке, Оксана! Не волнуйся! — крикнула Зоя Востокова и повернулась к бойцу. — Уходи немедленно. Я же на посту стою!

Значит, все-таки она. Сколько уж раз говорили Черкасову, что появилась в полку медсестра Оксана, которая им интересуется. Он не верил. Считал — разыгрывают. Да и вообще — мало ли Оксан на свете? А она, его единственная Оксана, была так близко…

У окна уже никто не стоял. И все равно он глядел в него, как зачарованный.

— Ты уйдешь или нет? — Окрик девушки-часового вывел его из столбняка. — О, да вас тут двое! — заметила она Романовского, который сначала дожидался друга в орешнике, а сейчас спешил к нему. — А ну, оба назад!

— Один вопрос задам, — взмолился Черкасов. — Можно?

Зоя Востокова заколебалась.

— Ладно, только один, — наконец смилостивилась она. — Спрашивай побыстрее.

— У вашей Оксаны глаза синие?

— Что-о?

— Да она это, она! — принялся убеждать Черкасова Романовский. — Идем к ней! Девушка, пропустите нас!

— Раз она, тогда не пойдем, — решил вслух Черкасов и зашагал прочь от хаты, объясняя на ходу не поспевавшему за ним другу. — Не могу же я перед ней в таком виде явиться? Посмотри, на кого мы с тобой похожи. Утром зайдем.

Зоя долго еще смотрела им вслед, пока ее не осенило, что это был тот самый «принц», которого разыскивала Оксана. Потому и про глаза ее спрашивал…

— Эй, вернись!

Но парни уже не услышали. Они добрались до сарайчика. Романовский пошел спать, а Черкасов задержался, докуривал папироску. Потом, переступая через спящих, стал искать свое место. Заняли его, что ли? Кое-как устроился, толкнул соседа:

— Подвинься немножко, Волосатов.

— Некуда, сынок, — сонно отозвался тот.

Надо же, одногодки они с этим Волосатовым, а сынком называет. Чего только не приснится человеку… Черкасову в ту ночь снились приятные сны. Вернее один, с продолжением. Будто качается на волнах лодка. А в ней он с Оксаной. Оксана в белом свадебном платье, ветер фату раздувает. Куда плывут они — неизвестно, но так хорошо им вдвоем, что никогда не приставали бы к берегу.

Общая побудка. Вдали, на чистом небосклоне, — заостренные вершины гор, зеленеет трава у сарайчика, дорога в ослепительных зеркальцах луж.

Черкасов потянулся. Сосед справа, Волосатов, тоже проснулся, глянул через него и захлопал глазами от удивления.

— Кого увидел? — спросил Черкасов.

— Так то ж батька мой родной!

— Тот дядька — твой отец? — покосился на спящего незнакомца Черкасов. — То-то он на твою фамилию вчера отозвался! Я перепутал — посчитал, ты это. Буди, буди его. Вот так встреча!

Не думали — не гадали отец с сыном, а пересеклись фронтовые дороги. Свели их, дальше они уже служили вместе.

Черкасов отпросился у командира, чтобы проведать Оксану.

— Спит она после ночного дежурства, — объяснил дневальный с перебинтованной рукой. — Вон ее окошко.

Оксана улыбалась во сне. Спокойно было девичье лицо, ни единой морщинки на лбу. Ресницы густющие, даже не дрогнут. Не знает она, что он тут, за окном.

Так и стоял бы Черкасов, если бы его с собой не увел Романовский — уже дали команду строиться. Снова шагали саперы в строю. И вот они увидели море, совсем близко.

— Ну что ты ее не разбудил? — нарушил продолжительное молчание Романовский. — Не успел, что ли?

Черкасов задумчиво улыбнулся.

— Жалко стало.

3

Батальоны свернули налево. За плечами — мыс Агрия и Ольшанка. Добротные домики в окружении широколиственных деревьев. Садик с аккуратными клумбами цветов, которые уже не различишь в темноте.

Только что полк преодолел подоблачные перевалы, прошел по извилистому новороссийскому шоссе. Сейчас достиг Туапсе и опять направился к перевалам, прямо к Елисаветпольскому, что севернее Туапсе.

«Туа» — два, «псе» — вода. Две воды. Через котловину, где расположен город, протекают две реки: Паук и Туапсинка. В междуречье третий батальон остановился на привал. На подступах к порту на перевале Агап знаменитая Таманская армия нанесла когда-то решающее поражение грузинским меньшевикам. Окончательно город-курорт был освобожден Красной Армией в 1920 году.

На побережье климат теплый, влажный. Здесь встречаются такие декоративные растения, как пальмы, кипарисы, магнолии. Эти краткие сведения сообщил саперам комиссар, пока они обедали. Потом все улеглись отдыхать. Лишь Евтушенко и Валя дописывали боевое донесение. Закончили его и пошли любоваться морем. Вал за валом набегал на каменистый берег и разбивался о него. Будто волны силились раскачать скалы, опрокинуть их.

Завыла сирена. По горам прокатилось многоголосое эхо. Небо стали кромсать световые ножницы от прожекторов. Между их ослепительными лезвиями барахтались бомбардировщики. Зенитчики посылали в них снаряд за снарядом.