Перешагнувшие через юность - [38]

Собрался с силами Ильченко, посмотрел на дорогу. Да это же немецкие мотоциклы рокочут! Все ближе и ближе. Надо выстрелить, предупредить батальон.

Но батальон и без предупреждения заметил противника, занял оборону в придорожных лесопосадках. Все бойцы там, а двое, Ильченко и Рыженко, здесь, отдельно от своих. Каково им?

Мотоциклисты проскочили мимо них и скрылись в притихшей станице. Потом промчались грузовики с кузовами, битком набитыми автоматчиками.

— Поползли в коноплю, — предложил Ильченко напарнику. — Ползком нам до батальона не добраться — сразу заметят нас. Придется ждать вечера.

Лежат они в конопле час, лежат другой, третий. Чего бы сейчас не отдали за то, чтобы быть вместе со всеми! Валяйся тут. За стеблями конопли их незаметно. Зато им все видно, что творится у крайних хат. Шныряют по дворам немцы, но нечем им поживиться. Видно, станичники давно уже на голодном пайке сидят. И враги отбыли куда-то.

Стало темнеть. По тропинке рядом с коноплей проехал на велосипеде щеголеватый немец. Он так нажимал длинными ногами на педали, что рама скрипела.

— Вот бы заарканить его! — прошептал Рыженко. — То был бы «язык»…

Ильченко вздохнул:

— Где нам с ним справиться? Видишь, здоровый какой? Верзила!

— А все-таки надо попробовать…

Верзила прислонил велосипед к побеленной стене хаты и отправился в курятник. Там, конечно, никаких кур не было, однако он продолжал шарить по углам. Может, думал, что хозяева припрятали что-нибудь под соломой? Нагнулся, широко расставил ноги. Тут на него и набросились бойцы. Заломили руки, скрутили снятой с гвоздя веревкой, а рот заткнули кляпом из двух носовых платков.

— Тихо, понял? — Рыженко погрозил верзиле кулаком. Возле немца, такого огромного, он казался совсем крохотным. Но откуда только энергия взялась! — Поднимешь шум, пристрелю, понял? — И он для наглядности потряс еще своим автоматом. — Вот что тебе будет, ефрейтор!

Ефрейтор, кажется, понял. Послушно пошел на поводке из курятника. Но на улице заартачился. Рыженко толкнул его в спину. Тогда тот стал брыкаться, как жеребец, выбрасывая почти метровые ноги. Пришлось стукнуть его автоматом, так, слегка, чтобы притих. И действительно смирным стал. Даже когда извлекали из кармана пакет, не сопротивлялся. Только таращил глаза.

В батальоне уже забеспокоились. Куда девались Рыженко и Ильченко? Неужели попались немцам? А они — вот они. Да не одни, с «языком». Привели немецкого ефрейтора к комбату.

— Освободите ему рот, — сказал Белоконь, обрадованный неожиданной удачей.

Вытащили кляп. Ефрейтор сердито залопотал что-то.

— Чем он так недоволен? — поинтересовался у бойца-переводчика Белоконь. — Что он говорит?

— Говорит, товарищ майор, что не имели права на него сзади нападать. Мальчишки, говорит, еще правил не знают…

— Ишь ты! О правилах да правах каких-то рассуждает, надо ж! Не сопротивлялся? — спросил комбат у Рыженко.

— Не успел. Автомат у него на полу лежал, рядышком с ним, а кулаки мы в петлю захватили, связали. К тому же ему, наверно, показалось с перепугу, что нас целый взвод. Он все, знаете, оглядывался.

В пакете ефрейтора оказался приказ из штаба. Важную птицу захватили ребята — связного.

— Ты что ж это, а? — укоризненно посмотрел на ефрейтора Белоконь. — Пакет секретный везешь, а лезешь в курятник. Неважная, значит, у вас там дисциплина.

Пленному перевели его слова. Немец вытянулся, как будто перед ним стоял не советский майор, а немецкий обернст, который распекал за допущенную оплошность.

— Вольно! — засмеялся комбат.

2

Пакету, добытому Ильченко и Рыженко, цены не было. Из этих документов наше командование узнало о замыслах противника под названием «Эдельвейс».

Нефть Баку и Грозного еще до войны привлекала оккупантов. Гитлер поставил перед группой своей армии задачу: окружить и уничтожить советские войска в междуречье Дона и Кубани.

Ростов держался с трудом. Войска, которые обороняли его дальние и ближние подступы, устремились к Дону.

— Комсомольскому полку приказано обеспечить переправу частей на левый берег, — сказал Насонов Семятковскому.

— Кто знает, Михаил Александрович, сумеем ли мы сами переправиться, — ответил Семятковский. — Город-то горит весь. А ночные бомбовозы добавляют огня каждые пятнадцать минут.

Как раз вспыхнула табачная фабрика — и до нее добрались. Жилые дома трещали, обгоревшие крыши их рушились. Деревья, и те обуглились. Не Ростов, а сущий ад. И сквозь этот ад надо было пробиться во что бы то ни стало.

— Кто же все-таки займется переправой? — задумался вслух Насонов. — Посоветуйте, Семятковский.

— По-моему, надо послать командира взвода седьмой роты, Михаил Александрович. — Он — товарищ решительный, люди за ним пойдут.

— Хорошо. Только вот что: нам придется строить наплавной мост против Зеленого острова, искать строительные материалы. А люди очень устали. Пусть не занятые делом поспят.

Подошел взвод. Семятковский обратился к саперам:

— Товарищи, на том берегу мы отдохнем. А пока нажимайте!

«Нажимать» оказалось не так-то просто: впереди обрушилась горящая стена здания, головешки покатились по мостовой, под ноги саперам. Как тут пройдешь? Жар и дым. Ребята задыхались.