Перешагнувшие через юность - [33]

Винник и Король уже спешили на помощь.

Под переплетенными ветками деревьев — как в пещере. Опустил Юрасов Евтушенко на землю, присел возле него на корточки.

— Что с тобой, Данилыч?

— Да ничего серьезного! Нога подвернулась, это ж надо! Потяни-ка за левую, — страдальчески сморщился Евтушенко.

Король опередил комиссара — дернул замкомбата за ногу.

— Ой! Ногу так оторвешь, медведь! — испугался комроты Винник.

Петр Король и в самом деле обладал медвежьей силой, не очень умел соизмерять ее с попадавшимися под руку предметами, отчего те ломались, а боец искренне недоумевал: «С чего бы это они?» Чем не былинный Добрыня Никитич? Недаром же так прозвали.

Однако Евтушенко его натиск выдержал. Мало того — сразу встал на обе ноги. И тогда Винник принялся выговаривать:

— Да куда ж вас понесло? Отсюда полчаса назад лейтенанта пехоты вытащили — наповал его уложили снайперы…

— Ты постой-ка, Александр Дмитриевич, — прервал его замкомбата. — Дай слово сказать. Нужно сейчас же предупредить всех ваших, чтоб к прежним местам отдыха близко не подходили. Чуешь? Противник собирается накрыть саперов огнем за «сюрпризы».

Взводы девятой были предупреждены.

Евтушенко спросил, как насчет задания по изготовлению «козлов», опутанных проволокой. Выяснил, к своему удивлению, что рота сделала больше, чем полагалось.

— Где же вы материал брали?

— У фрицев одолжили. — Винник махнул в сторону немцев. — Фашисты поразобрали пристройки разные, подходящий лес унесли с собой, сложили штабелем, замаскировали. Собирались, видно, блиндажи свои благоустраивать. Но Король — дотошный, выследил. Прибежал ко мне:

— Лес в лощинке за бурьяном.

— Так это под носом у противника.

— Вытащим из-под носа.

— Тогда действуй.

Дальше было так. Подобрал себе Петр Король помощников. Поручили им сращивать трос, соорудили вместе лебедку. Провозились дотемна. Едва замерцали первые звезды, улучили момент — обкрутили штабель проволокой. Потом подали сигнал на лебедку: там, на пригорке, наши бойцы ждали с топорами и веревками наготове. И вдруг, как снег на голову, — немцы. В пяти шагах. Ничего не подозревая, приблизились враги к штабелю, а он возьми да и подпрыгни! Словно живой. И поплыл вниз, зашуршал, лишь трос натянутый поблескивал в темноте.

Что уж подумали тогда немцы — неизвестно, только бросились они врассыпную. А когда пришли в себя и начали стрелять, было поздно: уплыл из рук штабель леса. Был и нету.

Из бревен этих, припасенных врагами, изготовили для врагов же «козлы», опутанные проволокой. Пусть-ка сунутся!

4

Саперы благоустраивали свои окопчики на новом месте: чтобы и поспать в них можно было, и вести огонь из них, если потребуется.

Романовский набрал пахучих веток, набросал в окоп, сверху траву настелил и плюхнулся животом на самодельный матрац. Хорошо!

— Эй, Павлик, — окликнул он Черкасова. — Ты глянь: оборона круговая — стреляй хоть веером.

— Как думаешь, Толя, наши старые гнезда пострадают?

— Кто ж их знает. Да у нас теперь новые не хуже.

У мостика ухнул снаряд. Саперы насторожились, прислушались. И тут загремело одновременно в нескольких местах, именно там, где раньше бойцы отдыхали.

В беду попало одно отделение. Место, где оно находилось, было накрыто плотным артиллерийским и минометным огнем. После огневого налета гитлеровцев туда прибежали фельдшер Ануфриев и санинструктор Устинов. Взглянули и ужаснулись: воронки вперемежку с окопами. Но бойцы живы, протирают глаза, потягиваются, будто их не взрывы разбудили, а сигнал на обед.

Лишь в одном из окопов лежит неподвижно человек. Рядом ботинки, порванные осколками. Устинов наклонился над солдатом.

— Убит? — спросил Ануфриев.

— Не похоже, — ответил Устинов. — Вроде дышит…

— Сашок! Сашок!

Оглушенного красноармейца подняли со дна разрушенной ячейки, перенесли на траву. Дали что-то понюхать, и он зашевелился. Приоткрыл ресницы, сонным голосом поинтересовался:

— Что, подъем?

Кругом засмеялись.

Фельдшер пощупал у Сашка пульс, покрутил головой.

— Ну и ну! Абсолютно здоров!

Нарочный привез в батальон пакет для Насонова. Его срочно вызывали в штаб армии за получением боевого задания.

Командование 714-го стрелкового полка тепло благодарило саперов комсомольского полка. И было за что. Они оставили здесь после себя километровый каменный забор с бойницами, много баррикад, три километра заградительной полосы, где установлены восемьсот двадцать три рогатки и больше сорока фугасов, до четырех километров эскарпов и контрэскарпов. Кроме того, построили дзоты, прикрытые железобетонными колпаками.

Глава одиннадцатая

1

Пошел второй год войны.

Кремниста земля от Миуса через Красный Луч до Штеровки. Но и здесь нужны были противотанковые преграды. Поэтому днем и ночью долбили неподатливый грунт у Красного Кута. Здесь доставала дальнобойная артиллерия врага. Больше всего донимала фашистская авиация: самолеты налетали стаями. Кружились над степью, бомбили. Бомбы они сбрасывали куда попало, лишь бы страху нагнать. Очень надеялись напугать красноармейцев.

Особенно свирепствовала авиация 13 и 14 июля. Неспроста, конечно: враг перешел в наступление. На юге своим Рубиконом, который надо во что бы то ни стало перейти, Гитлер назвал Миус.