Перешагнувшие через юность - [16]

— Пусть Чумаков подберет ребят, смыслящих в слесарном деле, — сказал Киселев Виннику. — Вот вам и выход!

Степан помчался к своему закадычному дружку Егору Рыскову.

— Егорушка! Будем ковать корпуса для мин! Давай командуй нами.

Принялись за дело Анатолий Панасюк, тоненький и быстрый, похожий на подростка; мастер на все руки Павел Черкасов; Петр Король, прозванный за силу Добрыней Никитичем, и Анатолий Романовский — всегда молчаливо-задумчивый. Они разведали, где хранится листовое железо, раздобыли инструменты.

Степан Чумаков изготовлял оболочки для смертоносных мин и думал о том времени, когда снова займется мирным трудом.

Рос он без отца и матери. В колхозе обучили специальности, трактор доверили. «Отблагодаришь здесь Родину добросовестной работой, а в армии — верной службой». Этого наказа он никогда не забывал. Ходил в стахановцах, уважали его в совхозе имени Челюскинцев. На девушек уже начал заглядываться. Особенно на одну из родного хутора Египкина. Обещала приехать к нему.

С трактора он почти сутками не сходил — летняя страда. На рассвете в воскресенье остановил свой «ХТЗ», прилег у только что выведенной борозды. Земля мягкая, теплая, словно постель. Легкий ветерок обдувает, и кругом тишина. Не заметил, как уснул. А проснулся оттого, что кто-то крикнул в ухо:

— Война!

На второй день пошел к директору совхоза проситься на фронт.

— Здесь тоже фронт, — коротко ответил директор.

Гремело над Днестром и Южным Бугом, враги приближались к Днепру. Всесоюзная кочегарка разделилась на два лагеря, трудовой и боевой: в первом эвакуировались, во втором брались за оружие.

Кадровые дивизии Провалова, Шарагина, Петраковского получили пополнение из Донбасса. Шахтерские дивизии были крепкими, как антрацит, громили врага.

Чумаков явился в райвоенкомат.

— Ждите повестку, — сказали ему.

— Да поймите, не могу ждать! Направьте в действующую армию!

— Нужен будешь — позовем. Жди.

Сколько же можно? Односельчане давно на фронте. Да что он, Чумаков, хуже их, что ли? Мало лет еще? Так сейчас такое время: стар и млад на борьбу с фашистами поднимаются.

Никогда коммунары не будут рабами!

С котомкой за плечами двинулся Степан Чумаков к Артемовску. Шел вдоль бескрайних полей пшеницы, мимо сиротливых комбайнов. Некому было убирать хлеб, рабочих рук не хватало.

Попытался он пристроиться к маршевой роте, но командир заявил:

— Случайных не берем.

— Какой же я случайный? — возмутился Чумаков. — Вот мой комсомольский билет.

Доложили комиссару. Тот полистал комсомольский билет, вздохнул.

— Не обучен ведь ты, братец. Ну как мы тебя возьмем? Шагай-ка в Красноармейск. Там комсомольцы-добровольцы собираются.

Но из Красноармейска комсомольский полк уже выступил под Харцызск. В общем, намучился Чумаков. Зато добился своего: теперь он в полку с такими же ребятами, как сам. Правда, мечтал с трактора на танк пересесть, так как считал, что боевой танк — тот же гусеничный трактор, только потяжелее… А пришлось вот корпуса для мин мастерить, чтобы взрывались гитлеровские танки.

Ребята работали проворно — готовили «подарочки» врагу. Когда к ним заглянул замкомбата Евтушенко, остался доволен темпом.

— Одно мне не нравится, — потер он лоб.

— Что же? — заинтересовался Пластинин.

— Беспечность наша, вот что. Все операции производятся буквально на пороховой бочке. А тут еще «мессеры».

Саперы вырыли глубокие щели, стали тщательнее наблюдать за небом. И продолжали делать мины. Ставили их на участках недалеко от Каменска.

Глава пятая

1

Поступил приказ прекратить минирование. Ребята хорошенько отдохнули, позаботились о миноискателях, щупах, кошках. Теперь они будут разминировать.

В подразделениях приводили в порядок оружие. Павел Черкасов разобрал затвор винтовки, протер тряпкой. Поделился с Толей Романовским:

— Фашисты хотели обойти Ростов с северо-запада, да наших минных полей испугались. Нашли дорогу поближе… Говорят, Ростов накрылся.

— Может, брехня, Павло? Болтали же про Москву! Будто из пулеметов ее достали. А седьмого ноября парад на Красной площади был. Все честь честью, словно в доброе мирное время! Стало быть, никто еще не придумал таких длинных пулеметных стволов, как языки у болтунов, а?

— Сегодня должна быть политинформация, — вмешался Анатолий Панасюк, шевельнув светло-золотистыми, как поспевшие колосья, бровями. — Вот и спросим у политрука.

Но и Петр Логвинович Киселев не разрешил их сомнений. Обстановка на фронте была сложная. Советские воины мужественно защищали свои города и села. Однако враг наступал, вооруженный до зубов, сильный, хладнокровный. И если сегодня еще Ростов был наш, то завтра его могли уже занять фашисты. Надолго ли? Вот тут все единодушно верили: нет, ненадолго. Наступит время — побегут оккупанты с нашей земли без оглядки.

— Да, нацелились полчища Клейста на цитадель Тихого Дона, — размышлял вслух Киселев, водя указкой по карте. Ребята сидели очень тихо, напряженно смотрели. — Но по всем признакам наш фронт перейдет скоро в наступление.

— Да когда же? — вырвалось у Черкасова.

— Скоро. Вот ведь поступил приказ готовиться к разминированию… Значит, скоро.

Комиссар оставил своим бойцам пачку газет. Пусть почитают на досуге. А на газеты набросились сразу, едва он вышел. До чего же грозные, бьющие по сердцу заголовки! «Враг будет разбит», «Не опозорьте семьи нашей».