Пересекая Африку - [42]

и руга-руга (банды разбойников из любого племени)[95]. Так скоро, как это только было возможно, я вернулся к дороге и нашел весь караван остановившимся и в большом испуге. Я снова поднял людей, и в час дня мы дошли до первой деревни в Ургуру, где и разбили лагерь. Вскоре после того, как были поставлены палатки, пришел посланец вождя округа Ургуру, сообщив, что арабы послали к вождю, прося его проследить за нами, и вождь хочет знать, почему мы остановились совсем рядом с его столицей, которая находится всего в получасе впереди. Я сказал, что мы слишком утомлены и измучены жарой, чтобы снова ставить лагерь, но, так как я обнаружил, что нам нужен провиант, мы на следующий день устроим стоянку у деревни, чтобы немного его добыть. Местность кажется очень плодородной, и вода есть везде под поверхностью почвы: во всяком случае, ямы, выкопанные на глубине три или четыре фута в низинах, всегда обеспечивали ее приток.

31 июля. Вышли в 7.30, прибыли в 8. Деревня большая и чистая, окружена частоколом или ограждается внешними стенами домов. Та часть, где живет вождь, отгорожена от остальной деревни, так же как и проход к воротам. Ворота — тяжелые деревянные брусья, вытесанные из толстых стволов, и к главным воротам люди могут подходить только по одному: с обеих сторон возвышается палисад в форме длинного «U» с бойницами для копий и стрел, так что для врага попытка — взять ворота была бы опасной. В наружных стенах, образующих часть крепостной ограды, есть несколько других дверей, которые закрываются на манер опускной решетки. Несколько тяжелых бревен имеют отверстия в верхних концах, и — через них пропущена доска стены. Когда проход открыт, эти бревна подтягиваются вверх и внутрь, освобождая дорогу, когда же он закрыт, внешняя сторона нижних концов упирается в крепкое зафиксированное бревно, а с внутренней стороны они закрепляются подвижным брусом.

Вождь — наилучшим образом одетый — человек, которого я видел — среди туземцев. Он носит красивое индийское двойное деоле[96], маскатское сохари[97], множество самбо[98]на икрах, тяжелые браслеты из проволоки и из слоновой кости на руках, ожерелье из слонового волоса, аккуратно связанного проволокой; с ожерелья свисало украшение, которое было сделано из нижней части раковины, привезенной с побережья и выскобленной до полной белизны и гладкости, и называлось кионгва. Вождь явно более светлокожий, нежели большинство его подданных.

Население держит много голубей и небольшое число кур и овец. Провиант — по средней цене, то есть десять кибаба[99] за одну шукка[100]. Весь день в наших палатках околачивались посетители…»

1 августа мы покинули своих друзей в Ургуру, проделали долгий переход через лес с большим количеством дичи и пришли в Симбо. Во время этого перехода Мёрфи увидел жирафу, но, видимо, настолько увлекся, глазея на нее, что забыл воспользоваться винтовкой, а животное тем временем оказалось за пределом досягаемости.

Проходя открытый, поросший травой участок, мы с Диллоном погнались было за несколькими буйволами. Но они почуяли караван и были таковы, прежде чем мы достигли дистанции действительного огня. Тогда мы пошли по более залесенному отрезку; каждый двигался по своей стороне дороги. Мы увидели много антилоп. Я подстрелил одну, но пришлось испытать разочарование: я был не в состоянии вытащить свою добычу из зарослей колючек, куда антилопа убежала умирать.

Очень много было куропаток и птицы, обитающей в джунглях. В одном месте я спугнул стаю цесарок, которая, взлетев, совсем закрыла небо. Но у меня, к несчастью, были патроны только с обычными пулями и с картечью.

Во время этой одиночной экскурсии, находясь в каких-то весьма густых джунглях, я вдруг наткнулся на тяжелый частокол, частично перекрытый сверху навесом. Мне сразу же пришло в голову, что это могла бы быть стоянка вертевшихся вокруг по соседству страшных руга-руга, против которых нас предостерегали. Поэтому я приблизился самым осторожным образом, но, не видя никаких признаков того, что она занята, решился войти. Осмотревшись, я увидел много горшков и кухонной утвари, лежавших возле еще теплившегося огня. Это (а также шкуры и хорошо обглоданные кости: животные, которым они принадлежали, без сомнения, послужили для утренней трапезы) доказывало, что стоянка очень незадолго до того должна была быть занята.

Когда подозрения мои, таким образом, подтвердились, я удалился так же украдкой, как и пришел. И едва ли нужно говорить, что я не продолжал свои попытки подстрелить побольше дичи, опасаясь, как бы звук выстрелов не привлек внимание и все не завершилось бы превращением в дичь меня самого. Впоследствии я обнаружил, что это, вне сомнения, было логово каких-то руга-руга. И окажись они дома во время моего визита, ничто не спасло бы меня от плена, ибо намерения их были решительно враждебны. Кстати, причиной их отсутствия дома было то, что они ушли вперед по дороге, чтобы дождаться каравана в засаде.

Вскоре я присоединился к каравану, и мы стали лагерем в местности Марва, относительно которой существуют некоторые любопытные суеверия. Площадка для лагеря находится в середине группы огромных скал, а воду можно достать, только докопав грунт у основания самой большой из них. Считается, что скала перекрывает бывшую деревню, на которую она будто бы обрушилась, уничтожив всех ее обитателей. И люди верят, будто здесь являются привидения мертвых жителей. Если только ключ непочтительно назвать просто «Маджи» (обычное название воды) вместо «Марва», что в разных диалектах обозначает помбе, (пальмовое вино и иные налитки, или если кто бы то ни было в сапогах пройдет здесь или (выстрелит из ружья в непосредственной близости, духи сразу же прекращают приток воды. После набора воды в водоем обычно бросают небольшой подарок: бусы или ткань, чтобы задобрить духов-хранителей колодца. И так как я отказался подчиниться такому правилу, Бомбей, опасаясь какой-то ужасной беды, ежели все церемонии не будут выполнены в должном объеме, принес жертву сам.