Пересекая Африку - [156]

В даме г-на Кошуа моих людей обеспечили жильем и неограниченным количеством еды, меня же провели в удобную спальню и снабдили кое-какой новой одеждой. И хорошо было, что я «получил это свежее снаряжение, ибо старая — моя фланелевая рубаха настолько истлела, что, когда я несколько поспешно стал ее стягивать, голова моя прошла сквозь спинку рубахи.

Я не терял времени, (попросив, чтобы были сделаны распоряжения относительно «посылки людей и продовольствия на выручку моим людям, оставшимся позади. И Кошуа любезно взялся все для них устроить. Он посоветовался с «шефе» — так называется португальский офицер, возглавляющий небольшое поселение, — и с туземным вождем. И в этот же вечер 20 человек с гамаками, овощами и прочей едой и с тканью на покупку быка в Кисанджи были отправлены встречать мой измученный арьергард.

Рот «мой болел все больше, и Кошуа, осмотрев его, сразу же сказал, что я болен цингой, но заверил меня, что ври хорошей диете я скоро поправлюсь.

Люди мои вполне наслаждались. Конечно, вели они себя несколько вольно, хотя у них было некоторое извинение такому «поведению, но я не готов был к тому, чтобы через час после нашего прибытия найти их всех (за исключением Джумы) пьяными.

Во второй половине дня я обошел Катумбелу. Это небольшой «поселок, который состоит примерно из дюжины домов, принадлежащих бенгельским купцам, квадратного форта о несколькими плохо отлитыми душками, установленными на камнях, рыночной площади и некоторого числа более мелких строений, таких, как винные лавки. Единственный каменный дом — тот, в который меня поместили; во время недавнего восстания туземцем все европейцы нашли убежище в нем. Остальные постройки из адоба (сырцового кирпича) и побелены.

Хоть Кошуа и промыл мне рот карболовой кислотой, пока мы наносили визит шефе, я ничего не смог есть, когда мы вернулись к себе. С этого времени мне быстро становилось хуже. Язык распух настолько, что выступал за зубы, изо рта шла кровь. Около 2 часов ночи Кошуа, который спал в той же комнате, видя, насколько я болен, и понимая, что нельзя терять время с применением надлежащих лекарств, поднял своих людей и, уложив меня в гамак, срочно отправился со мной в Бенгелу, дабы получить совет тамошнего санитарного инспектора. Когда мы прибыли, я не мог говорить и глотать, тело было покрыто пятнами разных оттенков пурпурного, синего, черного и зеленого цветов, а остальная часть кожи была мертвенно-бледной. Д-р Калассу, руководитель госпиталя, сразу же пришел меня осмотреть и распорядился, чтобы на горло мне ставили припарки и каждые 10 минут впрыскивали в рот какой-то раствор; свернувшуюся кровь, которая грозила меня задушить, удалили пинцетом.

Доктор и г-н Кошуа, любезный мой хозяин, сидели около меня, не оставляя меня одного на протяжении 48 часов. К концу этого срока благодаря тем, кто так умело и заботливо меня лечил, я мог проглотить немного молока — и недуг был побежден. Заболей я им днем или двумя раньше, вне пределов досягаемости медицинской помощи, ничто бы не смогло спасти мою жизнь. Теперь же, когда я мог глотать, я начал восстанавливать силы и стал выздоравливать настолько быстро, что на четвертый день был в состоянии совершить прогулку в машилле и нанес визит губернатору, майору Бриту, который постоянна меня навещал.

Губернатор также самым любезным образом расквартировал моих людей в здании администрации и распорядился, чтобы комиссариатский отдел[254] снабжал их пайками.

На следующий день, 11 ноября, пришли остальные мои люди, за исключением Ферхана Мхехе, который умер уже после того, как я с ними расстался. Нескольких отставших от каравана ограбили туземцы, отобрав у них одежду.

Бомбей отпраздновал свое возвращение к цивилизации, отчаянно напившись, и вел себя самым наглым и оскорбительным образом по отношению ко многим, включая и добросердечного г-на Кошуа, когда тот был занят тем, что следил, чтобы людей надлежащим образом разместили, а больных отправили в госпиталь. Я бы наказал Бомбея за его безобразное поведение, если бы те, кого он оскорбил, не попросили, чтобы на это не обращалось внимания.

У Кошуа работала несколько оригинальная личность, которая меня очень позабавила. Этот американец служил на английском бриге, но, позволив себе основательно избить капитана и его помощника, был высажен здесь на берег и отправлен в тюрьму. Он полюбопытствовал, действую ли я «на свой страх и риск» или «работаю на компанию», и заметил, что хотел бы быть вместе со мной, да вот только «ни к чему эта проклятая ходьба пешком». Помимо всего прочего, он был капитаном американского барка и торговал змеями, которых получал в верховьях какой-то африканской реки. Этот вид бизнеса до того ему нравился, что он расспрашивал, не смогу ли я сообщить о каких-нибудь крупных змеях, виденных — мной, потому-де, что если так, то он сразу же отправится их искать.

Бенгела — второй по важности из португальских городков на Западном побережье; она ведет значительную торговлю пчелиным воском и слоновой костью с внутренними областями. Некоторые купцы владеют и рыболовецкими хозяйствами вдоль побережья. Город спланирован с широкими улицами и, так как дома побелены, а двери и окна выкрашены в яркие цвета, имеет весьма чистый вид. В центральной части города находится со вкусом устроенный общественный сад, где по воскресным вечерам играет оркестр. Единственные общественные здания — это удачно построенная таможня, очень хороший госпиталь, дом губернатора, суд и церковь (которая никогда не бывает открыта, кроме случаев крещений и похорон). Есть также и крупный форт, построенный в форме (параллелограмма и имеющий с моря достаточно внушительный вид. Но вооружение его состоит из скверных старых пушек разного калибра, либо установленных на гнилых и поломанных деревянных станках, либо отирающихся на кучи камней, так чтобы видны были поверх парапетов их дула.