Пересекая Африку - [119]

Однако после этого разговора распространяемые моими людьми чудесные рассказы относительно могущества англичан достигли его ушей, и я слышал, будто Касонго пришел к заключению, что я — привидение, которое явилось из страны духов, дабы нанести ему визит.

Я нажимал на Касонго, чтобы он разрешил Алвишу отправиться в путь, говоря ему, что долго не был дома, а так как мне нужно пройти большое расстояние, то я и стремлюсь выступить так скоро, как возможно. Вождь пообещал, что, как только он проведет общий сбор своих начальников (он желал, чтобы я на нем присутствовал, дабы прочувствовать его величие), мы вольны будем уйти; более того, он, Касонго, обеспечит нас проводниками до границы своих владений.

Мои попытки убедить его дать мне проводников до Санкорры были безуспешны, так как он всегда отговаривался, что у меня слишком мало людей для путешествия в одиночку и что единственные мои шансы — либо идти с Алвишем, либо оставаться с Джумой Мерикани, пока тот не возвратится к Танганьике. У обоих, и Алвиша и Джумы Мерикани, я попробовал получить эскорт до озера. Но они отвечали, что недостаточно сильны, чтобы обойтись без кого-либо из своих спутников. Таким-то образом, с величайшим сожалением должен был я оставить давно вынашиваемую мысль проследить течение Конго до устья.

Королевский прием, который, как я считал, наконец приведет долгий период моего бездействия к завершению, день ото дня откладывался и не состоялся до 10.февраля. До этого Алвиш потребовал письменного договора относительно суммы, подлежащей выплате ему за показ мне дороги к побережью.

Переговоры велись через посредство одного из моих людей, который служил на борту португальского торгового судна и хорошо говорил на этом языке, но, к несчастью, ничего не смыслил в деньгах. Алвиш не колеблясь воспользовался этим и возмутительно ободрал меня.

Едва лишь договор был подписан, он переменил тон с почти раболепно любезного на наглый, и с моей стороны потребовалось значительное самообладание, чтобы избежать многочисленных столкновений. Алвиш обещал не дожидаться приема вождей, но выступить через два дня после подписания нашего договора. Однако, как только он решил, что я в его власти, он заявил, невзирая на мои протесты, что отправится только после приема.

Наконец этот важный день настал. К Джуме и ко мне явился в 7 утра посланец Касонго, говоря, что тот надеется на наше присутствие без (промедления, поскольку Алвиш уже находится в Мусумбе.

Джума меня предупредил: быть готовым к вероломству, ибо он слышал, что Касонго предлагал Алвишу объединиться, дабы на нас напасть и ограбить, и что, хоть Алвиш и отказался, большое число его людей по главе с Коимброй согласилось помочь в этом заговоре.

«Раз предупрежден — вдвойне вооружен». Итак, мы расставили в разных частях поселка Джумы 50 его людей с ружьями и, взяв еще 60 его слуг и моих аскари, направились к Мусумбе.

Там мы нашли Касонго и фуме а кенну, почти одних во всем их великолепии, хотя снаружи собрано было большое число вождей и сопровождающих их. Сперва стали возражать против входа нашего вооруженного отряда, но я с этим оправился, заверив, что люди приведены просто в честь Касонго, поскольку было бы непочтительным наносить визит столь могущественному вождю по торжественному поводу без подобающего эскорта.

Я был без винтовки, удовольствовавшись тем, что держал свой револьвер готовым к действию, если потребуется. Но Джума Мерикани в противоположность обычной своей привычке обошелся без услуг оруженосца и из предосторожности нес свое ружье сам.

Вскоре после нашего прихода бряцание колокольцев возвестило о приближении Алвиша в своем гамаке, и тогда мы приступили к делу. Алвиш и его люди — все они были с ружьями — выстроились в линию вдоль одной стороны открытого пространства поблизости от входа в Мусумбу, а Джума Мерикани и я с нашими спутниками сидели напротив. В середине между этими рядами, ближе к одному концу, стоял Касонго.

Лицом к нему находился мужчина, держащий интересной формы топор, а сразу же позади вождя — четыре женщины, у одной из которых тоже был топор, похожий по форме на тот, что держал мужчина впереди. Далее следовали двое ваганга и женщины, несшие щиты Касонго, а за ними — группа мужчин со всеми ружьями Касонго, выстроенная в шеренгу, с палачами и прочими чинами на обоих флангах. Позади всех находились жены и дети вождя.

На противоположной от Касонго стороне рядом со входом в Мусумбу стояли со своими спутниками вожди, которых пригласили присутствовать, все (разряженные как только могли.

Следующая стадия заседания состояла из монотонного оглашения перечня титулов Касонго и описания его величия женщинами, находившимися непосредственно позади него; иногда им хором помогали присутствующие.

Когда длинная преамбула закончилась, вожди, начиная с низших по рангу, стали по очереди выходить вперед и исполнять свой салам[210]. Каждого сопровождал мальчик, несший коробку истолченной в порошок белой глины или киновари. Оказавшись прямо перед Касонго на расстоянии примерно в 20 ярдов, вождь брал коробку у мальчика и натирал ее содержимым себе руки и грудь; в это же время, переминаясь с ноги на ногу, он выкрикивал во весь голос титулы Касонго — Калунга Касонго, Калунга, Мвене Мунза, Мвене Банза, Мвене Танда и множество других