Перекресток версий. Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» в литературно-политическом контексте 1960-х — 2010-х годов - [24]

На этот раз прогнозировавшийся скандал был связан с западногерманской периодикой. 17 февраля 1967 года газета «Посев», принадлежавшая одноименному издательству, начала публикацию глав автобиографической книги шестидесятидвухлетней советской журналистки Е. С. Гинзбург. Это, как известно, воспоминания об аресте в 1937 году, тюрьме, лагерях. Заглавие — в духе эпохи: «Крутой маршрут. Хроника времен культа личности»[57].

Начиналась публикация с редакционного предисловия. Авторы констатировали: «В этом номере „Посева“ мы начинаем печатать отрывки из хроники „Крутой маршрут“ Евгении Гинзбург. Это произведение является центральным материалом подпольного журнала „Феникс 1967“».

Отметим, что составители предыдущего выпуска «Феникса» были уже арестованы. Ранее об арестах сообщал принадлежавший издательству «Посев» журнал «Грани». Публикация романа Гинзбург вскоре началась и там[58].

В посевовской публикации не объяснено, как попала в издательство рукопись Гинзбург. Обозначена только предыстория: «Слухи о том, что мать писателя Василия Аксенова, репрессированная в ежовщину и освобожденная после ХХ съезда, написала свои воспоминания, ходят по Москве уже два-три года. Рассказывали, что воспоминания посвящены годам „культа личности“, что они были отданы якобы в редакцию журнала „Новый мир“, что произведение это оставляет неизгладимое впечатление».

Далее кратко излагалась биография Гинзбург. Университет, замужество, работа в советской прессе, аресты, лагерь, ссылки, пресловутая реабилитация и вновь — журналистика.

Формулировались и выводы. Разумеется, публицистического характера: «В наши дни острой борьбы против попыток возрождения в России сталинизма в высшей степени важно такое свидетельство, такое напоминание о том немыслимом зле, которому подвергались люди и страна в те годы. Да только ли в те? Читая воспоминания Е. Гинзбург и сравнивая то время с нынешним, в который раз убеждаешься, что в принципе мало что изменилось. И наглядным доказательством этого является тот факт, что „Хроника времен культа личности“ публикуется не в СССР, а за границей, не в „Новом мире“, а в „Посеве“ и „Гранях“».

С учетом контекста эпохи следует отметить, что предисловие весьма странное. Авторы словно и не подозревали, что «Посев» будут читать в КГБ.

Из сказанного в предисловии следовало, что рукопись Гинзбург оказалась за границей нелегально. И способы доставки угадывались.

Первый вариант: Гинзбург нашла способ передать рукопись в «Посев». Обычно делалось это с помощью иностранных журналистов.

Второй, соответственно: рукопись Гинзбург из редакции «Нового мира» попала к составителям упомянутого «подпольного журнала „Феникс 1967“». Оттуда — за границу, опять же с помощью иностранных журналистов.

Третий вариант: рукопись матери передал в «самиздат» или с помощью иностранных журналистов отправил за границу Аксенов. Он, как известно, носил фамилию отца, первого мужа Гинзбург, тоже прошедшего тюрьму и лагерь.

В итоге получилось, что редакция эмигрантского издания напечатала донос на Гинзбург, сотрудников журнала «Новый мир» и Аксенова. Так, словно бы между прочим. Будто бы и не заметив это.

Странное, однако, сочетание осведомленности и наивности. Как десятилетием ранее — в связи с посевовской же публикацией романа Дудинцева «Не хлебом единым».

Однако интересно не только это. Издательство еще и присвоило авторские права, не сообщая о согласии Гинзбург. Первая же публикация 17 февраля 1967 года предварялась сообщением: «Copyright 1967 by Possev-Verlag, Frankfurt/Main. Все права сохранены за издательством „Посев“. Перепечатка без согласования с издательством, даже в выдержках, воспрещается».

Аналогичное объявление поместил и журнал «Грани». Что закономерно: издатель-то один.

Его решение, впрочем, было предварительно обосновано. В номере журнала «Грани», предшествовавшего тому, где публиковался «Крутой маршрут», помещено обращение «Посева» к советским гражданам. Призывали их передавать издательству все материалы, публикация которых оказалась невозможной по цензурным соображениям. Оговаривалось специально: «Рукописи, вышедшие в Самиздате, перестают быть исключительным достоянием автора, — они становятся достоянием российской литературы»[59].

Сказанное в издательском обращении вполне корреспондировало с газетным предисловием. Коль скоро «Крутой маршрут» печатался в «самиздатовском» журнале, все напечатанное стало «достоянием российской литературы». Значит, издатели-эмигранты не нарушали правило, ими же введенное: «Поэтому наше издательство считает прямым своим долгом способствовать публикации таких рукописей, поскольку новая российская литература лишена политической цензурой права голоса у себя в стране. При этом мы, естественно, не пытаемся заручиться формальным разрешением автора на такие публикации».

Оговаривались и финансовые проблемы. Издательство обещало: «Авторские гонорары в размере, соответствующем установленным в „Посеве“ ставкам, будут храниться в издательстве до того времени, пока автор найдет возможность получить их».

Все это было юридически безосновательно. Не следовало откуда-либо с необходимостью, что издательство «Посев» должно стать единственным обладателем прав на публикацию «достояния русской литературы».