Перекресток версий. Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» в литературно-политическом контексте 1960-х — 2010-х годов - [26]

Далее — описание интерьера. В первую очередь, понятно, книжные полки, где рядом с русской и советской классикой — «итальянское издание „Крутого маршрута“».

Перешли к теме публикаторских манипуляций. Обсуждался именно «небезынтересный постскриптум»: «Вскоре речь заходит о формулировке „книга случайно обнаружена“. „Вот как поступают порядочные люди, — говорит Гинзбург, — когда находят на дороге что-то принадлежащее другому человеку? А? В любом цивилизованном обществе элементарные правила вежливости обязывают такого человека вернуть эту вещь ее законному владельцу, тем более если фамилия его указана. А как нам тогда назвать того, кто присвоил себе чужую собственность и использует ее в своих интересах?“ Евгения Гинзбург продолжает листать книгу, и вскоре в ее глазах загораются искорки. „Здесь, — добавляет она, — на первой странице торжественно написано, что `все права во всех странах мира закреплены за синьором Мондадори`. Может, я несколько и наивна, но фраза эта меня поразила. Как же так вышло, что вся моя боль, все мои страдания и размышления — вся моя работа, в конечном счете, стали ни с того ни с сего частной собственностью Мондадори, синьора, которого я даже не имею чести знать?“».

Инвективы в адрес итальянского издательства обосновывались не только соображениями этического характера. Авторы статьи утверждали, что «случай этот, вероятно, не рядовой. Издатели всего света при публикации советских произведений наслаждаются той относительной свободой, которой их наделил сам СССР, отказавшийся подписать конвенцию авторских прав. Но на историю с Гинзбург это не распространяется, поскольку Мондадори опубликовал „случайно обнаруженную“ рукопись, а не уже напечатанное произведение. К тому же автор рукописи отметил в самой этой рукописи, что работа над ней продолжается. „То, что опубликовал Мондадори, — говорит автор, — это лишь часть моего `исторического романа`, и на завершение моей работы мне нужен, по меньшей мере, год. Хочу также добавить, что пишу эту книгу я, в первую очередь, для советского читателя, и, когда книга будет завершена, я ее предоставлю какому-нибудь издательству в моей стране“».

Таким образом, сотрудники издательства «Мондадори» характеризовались как мошенники. Далее авторы статьи множили инвективы: «Речь идет о важных и совершенно обоснованных, как нам кажется, уточнениях, касающихся атмосферы „таинственности“, которой издатель хотел окутать личность писателя, имеющего все достоинства, чтобы добиться успеха без впрыскивания „желтизны“ и создания „случаев“».

Авторы статьи намекали, что стараниями издательства «Мондадори» советская писательница едва не обрела статус антисоветской. Внятно обозначенный тезис развивался далее: «Постепенно разговор заходит о ее писательской жизни, и вскоре нашему взору предстает воительница, полная сил, энергии, целеустремленности. Гинзбург опубликовала (и продолжает публиковать) статьи о проблемах педагогики в „Известиях“, а также рассказы в журнале „Юность“, которым руководит Борис Полевой. По мотивам этих рассказов телецентр Казани недавно снял фильм. Рассказы эти — последние из них появились в 11 номере „Юности“ за 1965 г. и в 8 номере 1966 г. — это, по сути, первые главы автобиографии, предыстория к „Крутому маршруту“. В них рассказывается о школьной и комсомольской жизни, а также о поразительных, насыщенных 1920-х гг. Скоро должна быть опубликована и третья часть — и снова в „Юности“. В ней речь пойдет о молодом комиссаре, расстрелянном белыми в Туркменистане. Затем — главный ее труд, долгий, драматический и суровый рассказ-одиссея, история жизни, прожитой ради того, чтобы восстановить смысл слова „товарищ“ и убедиться, что разум восторжествовал».

Сотрудники итальянской коммунистической газеты вновь акцентировали, что Гинзбург — образцовый представитель той партии, где изначально было принято обращение «товарищ». Ну а книга истинной коммунистки стала продолжением дела ее жизни.

Обозначены были и планы издания. Так, авторы статьи отметили: «Первая часть, уже вышедшая в Италии, представляет для нас огромный интерес. Эта книга, в первую очередь, помогает нам более полно понять решения, обсужденные на ХХ съезде КПСС, показывает их связь с процессами 1937 г., а также то, как вскоре после убийства Кирова запустился репрессивный механизм. Третья же часть раскроет замысел всего сочинения. Гинзбург нам рассказывает о событии, одно воспоминание о котором ее трогает до глубины души. Это незабываемый день возвращения в Москву в 1955 г. — первые шаги по газону аэропорта после многочасового перелета из Магадана на старом медленном рейсовом самолете. Позже, в тот же день, — церемония в зале заседаний Центрального Комитета партии. Реабилитация и возможность снова смотреть своим товарищам в глаза».

В статье приведены и сведения о детях Гинзбург. Так, сказано, что в 1948 г. к ней, ссыльной, приехал Аксенов, младший сын, ему «тогда было 16 лет. Старший же погиб под Ленинградом в 1942 г. в бою с немцами. Сейчас ему было бы 40 лет».

Далее, разумеется, выводы. Акцентировалось: «Это — Евгения Гинзбург, твердая духом женщина, товарищ, которому есть что рассказать».