Перекрестки сумерек - [41]

На той стороне Элдар, полускрытая одним из болотистых островков, что усеивали речную гладь, широкобокая лодка сложила весла; один из гребцов поднялся на ноги и начал шарить в камышах длинным крюком. Другой помог ему втащить в лодку то, что он выловил, — отсюда это выглядело как большой мешок. Мэт вздрогнул и начал смотреть вниз по течению реки. До сих пор еще находят тела, и он в ответе за это. Невинные погибли вместе с виновными. А если бы ты ничего не стал делать, погибли бы только невинные. По крайней мере они были бы все равно что мертвы. Или даже хуже чем мертвы, это как посмотреть.

Он раздраженно сдвинул брови. Кровь и пепел, да он превращается в треклятого философа! Если постоянно принимать на себя ответственность, вся радость жизни может испариться и человек превратится в комок сухой пыли. Чего ему сейчас действительно хотелось, так это чтобы в руке был большой кубок приправленного пряностями вина, на коленях — пышненькая симпатичная служаночка, а вокруг — уютная, наполненная музыкой и весельем общая комната в каком-нибудь трактире подальше от Эбу Дар. Чем дальше, тем лучше. Вместо этого перед ним лежали обязательства, от которых он не мог отвернуться, и будущее, которого он не мог предугадать. Нет никаких преимуществ в том, чтобы быть та'вереном, если уж Узор так сложился для тебя. Впрочем, его удача по-прежнему при нем. По крайней мере он был жив и не был закован в цепи и брошен в темницу. Учитывая сложившиеся обстоятельства, это вполне можно считать удачей.

С его насеста открывался прекрасный вид на низовье реки и дальше, поверх последних низких заболоченных островков. Поднятые ветром брызги блестели над гаванью, подобно легкой дымке, но они не могли скрыть того, что он хотел увидеть.

Мэт производил вычисления, пытаясь сосчитать оставшиеся на плаву корабли, чтобы понять, сколько кораблей погибло. Однако он постоянно сбивался, ему то и дело казалось, что он обсчитался, и приходилось начинать заново. К тому же в его мысли постоянно вторгались те женщины из Морского Народа, что снова были взяты в плен. Он слышал, что на виселицах в Рахаде, на той стороне гавани, было выставлено более сотни трупов, на которых висели таблички со словами «убийца» и «бунтовщик». Обычно Шончан использовали для таких целей топоры и колы, а веревку оставляли для Высокородных, но, очевидно, на этот раз преступление было достаточно велико, чтобы их повесили.

Чтоб мне сгореть, если я не сделал все, что мог! — хмуро подумал он. Нет никакого смысла терзаться из-за того, как мало он мог. Совершенно никакого смысла. Ни малейшего! Он должен сосредоточиться на тех, кто смог спастись.

Те Ата'ан Миэйр, которым удалось бежать, захватили корабли из гавани, — их задачей было увезти столько своих людей, сколько возможно. Если учесть, что в Рахаде трудились тысячи заключенных из Морского Народа, это означало, что им требовались в первую очередь большие корабли, то есть корабли Шончан. Многие из кораблей Морского Народа, разумеется, также были достаточно велики, но все они к этому времени уже не имели парусов и такелажа, поскольку их предполагалось переделать по шончанскому образцу. Если бы удалось высчитать, сколько шончанских кораблей осталось в гавани, он смог бы получить представление о том, сколько Ата'ан Миэйр в действительности получило свободу. Освободив Ищущих Ветер, он сделал то, что необходимо было сделать, — и это было единственное, что он мог сделать, — но, не считая повешенных, сотни и сотни трупов выловили из вод гавани за последние пять дней, и только Свет знает, сколько их было унесено в море приливами. Могильщики работали без отдыха от восхода до заката солнца; кладбища были переполнены плачущими женщинами и детьми. Мужчинами, впрочем, тоже. Немалая часть этих мертвецов была из Ата'ан Миэйр, и никто не плакал над ними, когда их сваливали в общие могилы; и он хотел иметь представление о том, скольких из них он спас, чтобы уравновесить свои мрачные подозрения относительно того, скольких из них он убил.

Оценить, сколько кораблей нашло путь в море Штормов, было довольно трудно, даже не принимая во внимание трудности со счетом. В отличие от Айз Седай, Ищущие Ветер не имели ограничений на применение Силы в качестве оружия, тем более если на карту была поставлена безопасность их народа, и они, по-видимому, хотели пресечь преследование прежде, чем оно началось. Никто не пускается в погоню на горящем корабле. У Шончан, с их дамани, было еще меньше причин воздерживаться с ответом. Вспышки молний полосовали пелену дождя, более многочисленные, чем стебли травы; и огненные шары, огромные, с лошадь величиной, срывались с неба; и гавань была вся в огне от края до края; и даже несмотря на бурю, эта ночь могла бы заставить побледнеть любое представление Иллюминаторов. Не поворачивая головы, он мог насчитать дюжину мест, где на мелководье вздымались над водой обугленные ребра шончанского корабля или обширный остов с тупым носом лежал на боку, а волны лизали накренившуюся палубу; но вдвое больше было мест, где очертания полусгоревших каркасов были тоньше, изящнее — это были останки кораблей Морского Народа. Очевидно, они не хотели оставлять свои корабли тем, кто заковал их в цепи. Три дюжины кораблей виднелись непосредственно в поле его зрения, и это не считая затонувших, над спасением имущества с которых трудились теперь многочисленные лодки. Возможно, бывалый моряк и отличил бы шончанский корабль от корабля Ата'ан Миэйр по торчащей над водой верхушке мачты, но ему такая задача была не по зубам.