Перехваченные письма. Роман-коллаж - [181]
С удовольствием вспоминаю нашу с вами парижскую встречу. Не успели тогда сказать: когда пишете нам, ставьте отчетливый зеленый крест на конверте, на обороте, вместо обратного адреса – такие письма (это знак для своих) мы сразу вылавливаем из кипы.
Благодарим и шлем наши добрые пожелания вашей жене и вам.
Ваш А. Солженицын
Олег Дмитриевич – Николаю Дмитриевичу
Январь 1975
Советский Комитет по культурным связям с соотечественниками за рубежом.
Москва, К-62, Б. Харитоньевский пер., 10
Уважаемый Николай Дмитриевич!
Спасибо за теплое письмо, которое мы получили, несмотря на забастовки служащих почты во Франции. Судя по печати, подобное положение происходит во многих капиталистических странах. Да иначе и быть не может. Инфляция бьет прежде всего по рабочему классу. Да, вы хорошо сказали насчет Рериха. И со многими вашими выводами я согласен. Тибет оказал на него неизгладимое влияние, и это действительно чувствуется в его работах.
Этот год, как я предполагаю, будет насыщен событиями. А главное – празднование 30-летия победы над фашистской Германией, разгрома фашизма. Готовится ли что-либо по этому поводу в вашем районе? Если да, то напишите, пожалуйста. Было бы хорошо встретиться в Москве. Надеюсь, что ваша мечта станет реальностью, несмотря на отсутствие здесь сына.
Елена Пашутинская (Менегальдо) – Николаю Татищеву
Май 1975
Дорогой Николай Дмитриевич! В Советском Союзе теперь все переписывают стихи Поплавского, и недавно один московский интеллигент обратился к французским друзьям с просьбой, чтобы они ему послали фотографию могилы Поплавского. Те, в свою очередь, обратились ко мне, а я им помочь не смогла. Знаю, что Поплавский похоронен где-то в Ivry, а где именно – не знаю. Вы, наверно, могли бы нас вывести из затруднения?
Наталья Солженицына – Степану Татищеву
Из писем 1976
Дорогой Степан Николаевич!
У нас существенные перемены, окруженные поначалу абсолютной тайной (увы, как всегда почти). Мне самой (нам…) многое еще неясно. Скоро напишу вам подробно и четко. А пока – связь с нами только через Никиту и только письменная (звонить некуда).
Пожалуйста, никому – ничего – даже о туманном факте наших перемен.
Ваша великолепная «наглость» поразительна – и еще более поразительно, что она увенчалась успехом! Счастливого пути! и пусть вдогонку летит и помогает наша светлая зависть.
Крепко расцелуйте Нину от всех нас (и Шу-Шу тоже). Если можете – отвезите от нас (на наши деньги) подарки. От вас – ваше дело, но пусть это не помешает и нам ее чем-нибудь порадовать. Если возможно, отвезите (Тимофею – для зэков) авторучки и побольше запасок: в зоне это натуральные "деньги" – надзиратели за это платят разными поблажками. Еще – всегда нужны разные детские лекарства…
Поклонитесь Москве от нас. И всей России. Всем, кого увидите, – скажите, что мы только ею и для нее живем и работаем.
О наших "переменах" – никому в Москве пока ни слова, тем более, что они замялись. Как только что-то определится – сразу подробно сообщу и вам, и друзьям в Москву.
Целую вас. Господь вас храни. Всегда ваша Наташа
Степан Татищев – Марине Вишневской
Сентябрь 1976
Солнечногорск, ул. Баранова, 52
Марина, дорогая, угадай, кто тебе пишет! Ха-ха-ха, это я, и я в Москве (как турист), в принципе, до 15 октября. Я живу у одной французской приятельницы, даю тебе ее телефон. Правда, меня допоздна не бывает дома, но я хотел бы с тобой повидаться. Если можешь, позвони утром (на субботу и воскресенье я хочу съездить в Ярославль). У вас есть телефон?
Как вы живете? Ты можешь приехать в Москву ненадолго? На этой неделе я обхожу моих друзей, но едва ли смогу побывать у всех, у меня уже ноги подгибаются. Так что если сможешь предупредить заранее, это будет более надежно.
Обнимаю вас всех, Толю, детей, сестер, братьев, родителей, друзей и tutti quanti[314]. Степан
Наталья Солженицына – Степану Татищеву
1976
Дорогой-дорогой Степан Николаевич!
Как Москва? Как вы в Москве? Нашли бы время написать подробно, любая деталь нам дорога. Напишете?
Посылаю письмо, А. И. бы очень хотел, чтоб оно поскорее достигло Москвы. Пока что (пишут из Парижа) слухи о нас ходят самые невероятные.
Наш почтовый адрес (только вам): PO Box 1309, Claremont, New-Hampshire, 03743 USA (без фамилии).
Сердечный привет всем вашим. Мечтаем повидать Нину у нас. Обнимаю вас. Наташа.
P. S. На обратный адрес не обращайте внимания.
1977
Спасибо превеликое за все присылаемое – если бы вы могли верно оценить, что это для нас значит!
Посылаю письма к возможной оказии. Пишу на них карандашом прежние имена. Спросите Нину – знают ли те, кто получит всю пачку, имя "Даша"? Если нет (должны, но конверты я так раньше не подписывала, поскольку ее муж был на свободе, я писала "Тимофею") – перепишите своей рукой: или "жене Тима", или прямо ее имя – или (если новые имена поплывут с оказией) – новое ее имя. Объясните Лене (или тому, кто передаст устно имена) – что запомнить их должен не только первый в цепочке, а все наши получатели: внутри писем я называю всех прозвищами – и не поймут, о ком речь.
Не боитесь отпускать вашу Анну в Москву? Что слышно с вашими будущими поездками?
Петр Степанович К. – герой и в то же время соавтор этой книги. В молодости Петр Степанович не рассчитывал на долголетие, больше мечтал о славе, а выпало ему как раз долголетие – 95 лет. Его жизнь вместила в себя всю историю государства, в котором протекали его дни, так что он многое успел повидать и обдумать. Читатель получит счастливую возможность ознакомиться с различными обстоятельствами жизни Петра Степановича, а также с наиболее интересными из его мыслей, записанных им самим. Автор уверяет, что все повествование – до последней точки – основано на документах, он даже хотел заверить их у нотариуса, но в последний момент почему-то передумал.
Книга представляет собой сборник избранных статей А. Г. Вишневского, публиковавшихся, в основном, на протяжении последних 10–15 лет и посвященных ключевым вопросам демографии XXI в.Главное внимание в отобранных для издания статьях сосредоточено на теоретическом осмыслении происходящих в мире фундаментальных демографических перемен и вызываемых ими последствий. Эти последствия имеют универсальный характер и пронизывают все уровни социальной реальности – от семейного до глобального. Важное место в книге занимает российская проблематика, автор стремится осмыслить переживаемые Россией демографические перемены и стоящие перед ней демографические вызовы в контексте универсальных и глобальных демографических перемен и вызовов.
Перехваченные письма — это XX век глазами трех поколений семьи из старинного дворянского рода Татищевых и их окружения. Автор высвечивает две яркие фигуры артистического мира русского зарубежья — поэта Бориса Поплавского и художника Иды Карской.Составленный из подлинных документов эпохи, роман отражает эмоциональный и духовный опыт людей, прошедших через войны, революцию, эмиграцию, политические преследования, диссидентское движение.Книга иллюстрирована фотографиями главных персонажей.
Стенограмма лекции ведущего российского демографа Анатолия Вишневского (прочитана 22 ноября 2007 года в клубе bilingua). Демографическое положение в мире, в России, тенденции прошедших десятилетий и прогнозы на будущее - популярно, доступно для неспециалистов и со множеством наглядных графиков. Ответы на вопросы из зала.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Эта книга — рассказ о подлинном мужестве перед лицом смертельной опасности. Автор повествует о нечеловеческих испытаниях, пережитых им в течение семи лет бегства от великолепно отлаженной фашистской машины уничтожения евреев. Это уникальная, не придуманная история спасения, которое удалось лишь единицам из миллионов жертв фашизма.