Переход - [15]

Ох, как же мне было трудно…

Вот вроде бы дорвался до того, о чем мечтал — свободен, делай что хочешь! Будь парнем! А страх замораживал все внутри — вдруг не получится? Если Алекс принял меня за пацана — это еще ничего не значит. Просто в баре было темно, а он уже неплохо выпил. В обычной же жизни меня все-таки гораздо чаще называли 'девушкой'. Я каждый раз матерился про себя, а снаружи делал вид, будто все окей.

Ну а что поделать, если на парня я тогда хоть и походил, но с натяжкой?.. В сумерках или мешковатой одежде — еще куда ни шло, а в других условиях палился постоянно. И чувствовал себя при этом полным дураком.

Ну какой я, нафиг, пацан, если у меня два буфера спереди? Только Алекс мог милосердно этого не замечать…

Так я парился почти всю осень.

А потом решился. Как только денег чуть появилось, заказал эту треклятую майку, о которой столько думал и которую так боялся купить… Как говорится, ' лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть'. В конце концов, выкинуть ее недолго, если уж совсем глупо буду себя в ней чувствовать.

Курьер привез ее через пять дней. Этот молодой мужчина ничего не знал о том, что лежит в небольшой коробке. А у меня дрожали руки, когда я распаковывал ее, запершись в своей комнате. И когда разворачивал, тоже дрожали. И когда надевал в самый первый раз, боясь, что не подойдет… Сказать по правде, я весь слегка трясся, пока натягивал свою покупку на эту грудь, которая так отравляла мне всю жизнь…

Но майка подошла. Она села как влитая. Как доспех. Мой тоненький доспех из медицинского нейлона и спандекса…

И сразу мне стало понятно, что я не зря потратил свои первые заработанные в Казани денежки.

Потому что буферов сразу не стало. И из зеркала в коридоре на меня посмотрел настоящий Сашка.

9

Утром я, как обычно, пошел на работу.

В автобусе старался держаться от других людей подальше — берег руку. Марлевый жгут, на который мне ее привесили вчера, уже успел порядком испачкаться, поэтому вместо него я соорудил перевязь из тонкого осеннего шарфа. Этот индийский палантин вызывающе апельсинового цвета однажды забыл кто-то из друзей Алекса. Так он и валялся в гардеробе прихожей до сего дня, потому что ни я, ни Алекс извращениями по части одежды не страдали.

А тут, вот, пригодился.

Выглядел я, конечно, весьма забавно, только меня это мало заботило. Главное, что рука в безопасности. И хорошему настроению оранжевый цвет всегда очень способствует.

В офисе моя веселенькая повязочка вызвала настоящий фурор. Хотя, если быть точнее, не она сама, а тот факт, что 'Сашенька заболел'.

Когда прошлой осенью, бросив работу в маке, я устроился в эту компанию рекламщиком, то сразу понял, что попал. Коллектив оказался почти на сто процентов бабским.

Классический серпентарий. Выживает сильнейший. Верней наиболее ядовитый и устойчивый к яду других.

Но с виду это были очень милые девушки. Писали о моде и колясках, приятным голосом беседовали с рекламодателями и приносили тортики в честь дня рожденья… А в промежутках между этим без конца мерились всем, чем только могут мериться женщины.

Поначалу меня вгоняли в оторопь их бурные скандалы и выплески эмоций, но потом я привык. Тем более, что для любого парня в женском коллективе — настоящий малинник. Даже для такого, как я…

Короче, все эти самочки по-своему меня любили и делили между собой так же, как выгодную продажу или премии.

Короче, только я включил комп, как рядом возникла красавица Сабина со своей неизменной копной черных кудрей и стойким запахом дорогого парфюма. Она хотела о чем-то меня спросить, но сразу заметила 'обновку' на моем предплечье.

И понеслось…

— Сашечка! Что с тобой случилось?! — в аккуратно подведенных глазах я прочитал не столько жалость, сколько жгучее любопытство, свойственное Сабине.

— Упал, — ничего рассказывать ей я не собирался. Ни ей, ни любой другой представительнице серпентария.

— Упа-а-ал… — задумчиво протянула она, сканируя меня своими темными глазами. И тут же сунулась в соседнюю комнату, где сидела большая часть ее коллег-рекламщиц. — Девочки! Вы видели, что с Сашей случилось! — там за стенкой что-то оживленно промяукали. — Да вообще ужас! У него вся рука перемотана! Он упал!

Мля…

Мне захотелось спрятаться. Или выставить Сабину к ее подружкам. В конце концов, чего она приперлась в наш кабинет! Я делил его с двумя уже немолодыми женщинами-верстальщицами и еще одним совсем взрослым парнем, который меня в свое время здорово натаскал по этой работе. И был совершенно счастлив, что избавился от дамско-рекламного коллектива под боком.

К слову, вышло это случайно…Просто старый дизайнер уволился, а я оказался под рукой… Так вот и выпала мне моя удача.

Но выставить Сабину было делом непростым. Она очень любила заявиться в нашу комнату и начать строить глазки. Или просто трепаться со мной и Мишей, пока нет взрослых теток.

К тому же на Сабинин возглас не замедлило явиться пополнение — в кабинете моментально собрались все представительницы ядовитого сословия. Они оживленно принялись обсуждать мою живописную повязку и свисающую из нее конечность, которая уже второй день не подавала признаков жизни. Если бы эту руку вместе с шарфом можно было оставить и выйти покурить, думаю, девушки даже не заметили бы моего исчезновения. Они совершенно беспардонно обсуждали прямо при мне всевозможные версии, как я мог упасть.