Передает «Боевой» - [38]

— Многоуважаемые господа, коллеги. — Говедаров говорил по-французски. — Дорогие господа народные избранники…

Последовала обязательная, ничего не говорящая тирада о роли Межпарламентского союза. Затем Говедаров стал говорить о том, что имело самое важное значение, по чему судили о делегате, а именно: какую страну он поставит на первое место в своем приветствии после страны, где проводится конференция.

— …Я приветствую… — Говедаров в отличие от всех выступавших до него ораторов перечислил в алфавитном порядке страны Межпарламентского союза.

В зале были склонны считать, что это самый тонкий дипломат из всех присланных сюда.

Говедаров определил позиции своей делегации и задачи болгарского парламента в настоящий момент.

Через какое-то время все в зале решили, что история союза будет ознаменована рождением нового дипломатического таланта: оратор, прежде чем закончить речь, перечеркнул все сказанное им.

— Я не вижу реальных гарантий для успеха нашего дела, если объективно мыслящие, влиятельные и уважаемые деятели, какими являются присутствующие здесь, не объявят, что в наших рядах явно не хватает коллег из теперешнего русского парламента. Предлагаю принять Советский Союз…

Установилась тишина. Зловещая тишина. Но буря не разразилась. Одни полуулыбки. Оратор возвращался на свое место. Зааплодировали только шведские коллеги.

Говедаров улыбался и думал: так вам и надо, господа, раз вы столь благовоспитанны, что не смеете наброситься на того, кто все поставил с головы на ноги!

Председатель Межпарламентского союза граф Картон де Виар заглянул в список делегатов и спросил технического секретаря:

— Уважаемый оратор — коммунист, не так ли?

— Нет, нет, господин граф, даже наоборот, господин граф. Он член самой правой болгарской партии, той самой, которая подавила большевистское восстание в Болгарии в 1923 году.

Граф де Виар почувствовал, как брови его поползли вверх, но он старался сохранить хладнокровие:

— Как странно.

Делегат Венгрии едва дождался слова. Он имел титул барона. По-французски говорил как парижанин.

— Господа, я выражаю свой христианский протест, свое удивление, огорчение, обиду.

Румынский делегат размахивал руками:

— Наша «железная гвардия» видит, как гибнет христианство на великой русской земле. Я протестую и…

Он говорил долго. Позволил себе даже оскорбить Говедарова. Назвал его «внезапно заболевшим коллегой».

Югославский делегат темпераментно доказывал, что включение советского парламента в Межпарламентский союз подорвет основы союза.

Граф де Виар не предоставил слова остальным претендентам для ответа Говедарову, а их записалось более десяти. Граф поднялся и сказал:

— Господа, есть предложение вопрос уважаемого господина Говедарова рассмотреть пятого сентября этого года.

Царь Борис получил от Бекерле стенограмму речи Говедарова.

— Не верю! — кричал он. — Не хочу верить! Говедаров — человек из Сговора! Он сошел с ума! Я все поставлю на свои места!

Лулчев имел свое мнение по поводу обеих речей Говедарова, и оно пришлось царю по душе:

— Я бы предложил, ваше величество, один ход. Девяносто три депутата изъявили желание поехать на экскурсию в Москву. Следовательно, девяносто три потенциальных русофила сидят в парламенте. А предстоят события. Поэтому можно сделать один ход: распустить парламент и…

Царь кивнул.

— До сих пор хорошо. Но не выберут ли новых девяносто три большевика на мою голову?

— Ваше величество, сейчас очень удобный момент. Англофилы верят, что ваши связи с королевским двором Великобритании являются гарантией умеренности в ваших связях с фюрером. В то же время германо-итальянский пакт оказывает свое влияние через ее величество.

Царь кивнул.

— Да, хорошо. Хорошо. А гарантии против неожиданностей?

— Хорошо бы поговорить с Гешевым, ваше величество.

Царь поблагодарил, убежденный в том, что эта мера поистине разумна, но не спешил сделать решающий шаг, Польша сдалась. Когда отгремели бои за Варшаву и Европа уже раскололась на две части, он заторопился.

Указ о роспуске парламента и о назначении новых выборов царь подписал 28 октября 1941 года.

Царь нуждался в послушном парламенте. Полицейский Гешев гарантировал выборы в соответствии с его волеизъявлением.

1 января 1942 года.

«Центр» поздравляет с Новым годом Вас, Вашу семью, «Журина», «Пар», их семьи и всех наших сотрудников и друзей в Болгарии. Желаем вам счастья и успеха. Мы довольны проделанной до сих пор работой. Продолжайте в том же духе. Не успокаивайтесь на достигнутом. Сейчас непобедимая Красная Армия продолжает громить германских завоевателей. Они уже далеко от Москвы. Поздравляем и вас, работающих круглосуточно в глубоком тылу немцев и помогающих скорейшему разгрому гитлеровской Германии. Руководитель…»

Пеев хотел бы позвать всех к себе домой, прочитать радиограмму и сказать, что это — высокая моральная награда за самоотверженный труд, что все они воины Красной Армии. Неплохо было бы выпить за первые успехи Красной Армии. Разумеется, шампанское нашлось бы, но нельзя. Главное в работе — конспиративность. Он, конечно, скажет «Пару» на следующий день, когда они сядут в трамвай номер четыре для очередной встречи в двенадцать пятнадцать, но радость придется скрыть. Радиограмму эту надо было бы передать «Журину»: он больше всех заслужил это. Но и этого делать нельзя. «Пар», разумеется, поделится радостью, если будет удобный случай, и с самым молодым сотрудником военной разведки Иваном Владковым, который по ночам снимает копии в секретной секции, собирает данные о штатах военного времени дивизии, пехотного полка и передает их Марусе, своей супруге, сестре Эмила Попова.