Передает «Боевой» - [36]

Результаты этой работы за два года говорят сами за себя — огромную деятельность по своей широте и глубине проводил доктор Александр Пеев — один из стойких борцов против фашизма, разведчик, патриот.

Благодаря привлечению к работе генерала Никифорова доктор получил доступ к важным решениям заседаний Высшего военного совета, ко всем документам военного министерства, ко дворцу и к германскому военному командованию. Генерал Никифоров сумел завоевать полное доверие военного министра генерала Михова, а позже и генерала Даскалова. Он был личным другом и однокурсником по военному училищу генерала Костадина Лукаша — начальника штаба болгарской армии. Пользовался поддержкой и получал сведения у Любомира Лулчева, личного советника царя Бориса. Никто не сомневался в его преданности монархии. Казалось невероятным, чтобы такой человек, как Никифоров, начал войну против дворца, хотя бы потому, что при дворе он мог сделать себе такую карьеру, о которой мало кто мог мечтать.

Пеев умело использовал свои связи с генералом Марковым, командующим 2-й Фракийской армией в Пловдиве, с командующим артиллерией 2-й Фракийской армии полковником Стефаном Димитровым из Пловдива. Через этих высших офицеров ему, по существу, удавалось проникнуть в штабы германских армий.

Пеев был приятелем личного секретаря министра Багрянова Марина Маринова. Благодаря ему он знал решения совета министров, повестки дня заседаний совета министров, отношение отдельных министров к вопросам, которые решаются в совете министров, какие приказания отдает царь, кто и в какие страны отправляется и с какими заданиями.

Пеев получал ценные сведения от Георгия Говедарова, депутата и председателя комиссии по иностранным делам в Народном собрании. Он использовал свое влияние на Говедарова и с его помощью успешно продвинул в пользу Советского Союза ряд важных вопросов на некоторых международных конференциях.

Георгий Говедаров считал, что политические деятели должны трезво смотреть на политические события. Пеев ценил его попытки быть объективным и добросовестным. Может быть, даже больше того, ему удавалось воздействовать на него. Сам Говедаров признался однажды приятелям:

— Сашо Пеев никогда не спорит о том, чего сам не знает. Сашо не идет на компромиссы со своей совестью. Уважаю его разумные доводы. Жаль, что такие способные люди, как он, стоят в стороне от управления государством.

Очень часто приятели затрагивали жгучую по тому времени тему «большевистской России». Говедаров твердил, что любит Россию, но к большевикам он относится настороженно.

— Как же мне верить, Сашо? Старые агентства, такие, как Рейтер и Би-Би-Си, преподносят потрясающие факты о кровавом терроре и массовой нищете в России. Москва говорит, что все идет от хорошего к еще лучшему… а нам, болгарам, трудно проводить свою политику, если нам не ясны русские проблемы.

Пеев обычно отвечал так:

— Говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, поэтому поезжай и посмотри. Возвращайся и начинай оценивать и переоценивать.

Говедаров воодушевлялся. С каждым днем он все больше убеждался в том, что нужно самому все посмотреть, узнать правду о России в самой России.

— Мир игнорирует славянский колосс, и это не к добру, — делился с Пеевым Говедаров. Внутренне он испытывал двоякое чувство: страх перед большевиками и симпатии к русскому народу. — Русские добродушны, человечны. И вообще они имеют много положительных качеств. Нужно, чтобы о них знали правду. Это особенно важно сейчас, когда надвигается большая война.

Стояло лето 1939 года.

Доктор Пеев решил действовать, причем быстро, по возможности тайно. Ведь Говедаров в принципе человек честный, думающий.

Доктор ждал Говедарова в Народном собрании. Схватил его за руку и отвел к окну. Отсюда виднелся позеленевший купол собора Александра Невского и клочок синего знойного неба.

— Сегодня вечером приглашаю тебя домой.

— Принято, с удовольствием! — воскликнул Говедаров. — Но для подобного приглашения достаточно и телефона.

— Обдумай хорошенько. Придет и Прасолов, исполняющий обязанности советского представителя.

— Знаю его, Сашо, встречал, — ответил депутат. — Ты ради меня его приглашаешь?

— Да, Георгий. Впрочем, и да, и нет. Я хотел, чтобы Прасолов рассказал мне о германо-советских отношениях, и решил, что тебе тоже будет полезно кое-что услышать.

Председатель парламентской комиссии по иностранным делам мог отказаться, но мог и принять приглашение. Он имел право на неофициальные встречи с дипломатическими представителями, аккредитованными в Софии. Прасолов — советский дипломат, человек Москвы. Было что-то опасное в этом. Что именно — трудно сказать сразу.

— Хорошо, Сашо, приду. Скажи Прасолову, что я не хочу, чтобы по Софии кричали на каждом углу: «Говедаров прощупывает возможности улучшения отношений с Москвой!»

— Не вижу причины, почему бы не разузнать все о Москве, но если хочешь, никто, кроме нас троих, не узнает о встрече.

Говедаров пожал ему руку и проговорил:

— Сильные люди называют вещи своими именами.

В то же самое время Говедаров стал центром одного многозначительного события в Народном собрании. Они с Георгием Марковым предложили депутатам организовать экскурсию на сельскохозяйственную выставку в Москве. Георгий Марков был земледельцем