Перебежчик - [26]

73. Страх и сон.

Раз или два в год я вижу сон: убиваю зверей. Иду к ним с важными заданием, в руке топор. Беру его наизготовку, кто-то хватает кошку, держит задние ноги, кто-то накинул на шею петлю... они растягивают зверя над большим, почерневшим от крови чурбаком. Надо прижать плотней, чтобы легла шея... Я размахиваюсь и сильно, ловко, точно бью, так, чтобы голова отскочила сразу. Дергающееся туловище тот, другой, отшвыривает подальше, чтобы не запачкаться кровью. Голова соскакивает с петли, падает, глаза несколько раз открываются и закрываются, взгляд еще напряженный, узнающий, быстро тускнеет... Я делаю это без колебаний, так нужно. Просыпаюсь, еще темно, где-то в черноте живут ночной жизнью мои звери, знают, что утром принесу поесть, дам погреться около себя... Я ничего не понял тогда, убивал без сомнений, но с напряжением, преодолевая страх, который не мог себе объяснить, да и не хотел. Потом так случилось, что перестал убивать - отпала необходимость. Но оказалось, то, что называют душой, или личностью тоже вещь и ведет себя как любой материал: внутренние напряжения приводят к скрытым повреждениям, они понемногу, постепенно проявляются, вылезают, и никуда не деться... Мне уже давно приносили растворы, прозрачные, бесцветные, иногда розоватые, я исследовал их, они содержали массу интересных веществ... Но я-то знал, откуда они взялись, с чего весь этот путь начинается. С живого существа, замершего от страха... И во мне началось странное брожение, я чувствовал, что-то происходит, но не хотел выяснять, избегал, а внутреннее дело шло и шло.. Я еще жил обычной человеческой жизнью, вокруг меня суетились люди, я сам суетился... Но течение этой привычной жизни для меня все замедлялось. Прислушиваясь к тому, что происходит во мне, я все больше удалялся от окружающих, терял интерес к ним, и к тонкой, нервной умственной работе, в начале которой обычное убийство, топор или что-то более современное, какая разница... Я больше не мог оставаться соучастником, бросил свою профессию, вспомнил юношеское увлечение и стал художником, постепенно вошел в это дело полностью, забыл прежнюю жизнь, все напряженней всматривался в цвет... в себя... истончалась моя оболочка... И однажды в случайно оставленную открытой дверь вошел Феликс, одинокий, брошенный людьми кот. Он нашел меня, и стал приходить как домой. Я кормил его и выпускал, забывая до следующего прихода. Он исчезал, где-то бродил, а потом являлся, уверенно шел на выбранное с самого начала место, и засыпал... Я не тревожился за него - годами живет один, проживет и дальше. Но он появился вовремя, и недаром. Скоро я стал оглядываться, искать его, звать, а он все чаще отзывался, выскакивал из кустов и бежал ко мне. Я гладил его, и вспоминал тех, кого убил - я не видел их, но помнили руки, они убивали. Потом мне вспомнилась одна кошка, она осталась в доме, из которого я уехал. Когда я жил там, она бежала мне навстречу. Перед отъездом, вижу - сидит на балконе, запущенная, грязная, безучастно смотрит с высоты на землю. Не откликнулась, не взяла у меня еду!.. Я уехал, и куда она делась... Прошло много лет, я вернулся, жил другой жизнью... И однажды, проснувшись, вспомнил ее, как сидит на балконе и смотрит вниз... И я забился, затрепыхался от острой боли в груди, которой раньше не знал. Потом я увидел Алису. Она жила в девятом, и приходила в наш подвал. Она была так похожа! Я считал годы - не может быть! Но, может, ее дочь?.. Я не мог оторвать глаз от нее... Когда я смотрю на Хрюшу, преодолевающего страх перед людьми, машинами, собаками, сильными котами, перед миром огромных существ и вещей... Я завидую ему: в нем много страха, так же, как во мне, но нет сомнений, иного пути он не знает. Мой ум подсказывает уходы, уловки, выходы, лазейки... как предать, извернуться, забыть... и объяснить, что так и надо... И тогда я вспоминаю тех, кого убил, замучил, вывернул наизнанку, разрезал на мелкие части и бросал их в обжигающую синеватую жидкость, чтобы тут же побелели, смерзлись, стали хрустящими в ступке камешками... Моя шкура истончилась, прохудилась до живого мяса... различия между мной и зверями становятся все незначительней...

74. Минус один, снова Серый!...

Макса сидит на лужайке между домами и смотрит на мой балкон. В иные дни Серый забывает о нем - дела, в другие он сам забывает о Сером, а иногда просто трепещет! Я подошел, стал утешать его, и стыдить, - пора разобраться с этим мерзавцем!.. И надо же так случиться - из куста вылезает Серый. Ни на секунду не остановился, чтобы принять решение - молча кинулся на Макса. Тот бежать, но Серый нагнал его в несколько прыжков, повалил и давай полосовать когтями... Летела черно-коричневая шерсть, Макс сопротивлялся как мог, но куда там!.. Все произошло быстрей, чем я бы успел сосчитать до трех!.. Наконец, я очнулся, с криками бросился к ним, хотя не представлял себе, как разнять катающийся по земле клубок. К счастью Макс вырвался и убежал... Во мне кипело возмущение, и я решил наказать проходимца. Пусть только придет, злодей! Но на этом не кончилась история. Я поднялся наверх и видел продолжение с балкона. Серый неторопливо направился в девятый, чтобы там насадить свой порядок. Время от времени он это делает, когда особенно воодушевлен победами. Я был уверен, что он не встретит достойного сопротивления, но не знал, что делать. Если б я был человеком, то, пожав плечами, сказал бы - коты, сами разберутся, на то они и звери... Если б я был котом, то побежал бы сражаться, чтобы защитить слабых!.. Тут я увидел, как из зарослей вышел Клаус, обычный его прогулочный маршрут, и пошел в сторону Серого. Тот замешкался, обследуя ложбинку, где сидел Макс. Клаус уже видел Серого, и мог обойти, но не сделал этого - он явно напрашивался на драку. Они сошлись носом к носу, тут уж Серому пришлось соблюдать приличия, подать свой тоненький голосок. Клаус отвечал ему хриплым тенором. Но слишком хорошо они знали друг друга, чтобы долго церемониться. Мгновение, и оба исчезли в крутящемся черно-сером клубке. Секунда, и снова на ногах, готовы к продолжению разговора... Я видел, что Клаус выдержал, и радовался за него! Второй раз они сцепились... и снова стоят... На гладкой шкуре Серого появились темные полосы, Клаус пострадал сильней, шерсть клочьями, на ней все листья и ветки, по которым прокатилась мохнатая спина. Но он снова выдержал напор Серого. Устоит ли в третий раз? Если нет, то что будет, как изменится равновесие сил в двух наших подвалах, не станет ли преимущество Серого таким подавляющим, что всем нам придется уйти, и куда?.. Я выбежал из дома. Они по-прежнему стояли друг против друга, но то и дело поглядывали по сторонам, значит, третьей схватки может не быть. Я видел, что Клаус доволен собой, а Серый не очень. Он повернулся и пошел обратно к десятому, может, забыв о своем намерении, а может была другая причина... После этой драки я еще больше укрепился в своем намерении наказать Серого за всех нас! Он явился к обеду, когда наши чавкали у мисок, и стал тихо, плавно кружить за спинами. Макса не было, небось, зализывает раны в девятом подвале... Серый подошел к одной из мисок, его бугристая морда оказалась на расстоянии протянутой руки от меня. Я сказал ему - "это тебе за Макса", и влепил так, как давно не бил. Он оторопел, потом бросился прочь, и исчез. А я подумал - вот еще один шаг в моем превращении...