Пепойдека - [7]

Шрифт
Интервал

Так они все пятеро и расселись на мягких подушечках в ожидании геморроя. Начали читать текст. Пепойдека выводил звенящим голосом:

- Цензео Картхагинем эссе делендам. - Карфагинем, - не удержался Дима, даже перестав барабанить. - Да-а-а. Это я из... Это я по-гречески прочитал... Да-а-а. Дима забарабанил. - Это оборот, Метр Ритмович? - Господа, давайте просто Метр! - Хорошо, - посыпалось отовсюду. - Итак. В каком падеже у нас это слово? - В Akkusativ, - выскочил Силен Бараныч. - Не аккузатив, а akkusative. С неметчиной будем бороться, искоренять. Прахманн напрягся. - Я никакого отношения к немецкому не имею, - оглядываясь, оправдывался Силен Бараныч. - Очень жаль, - мрачно отпустил Прахманн. - Я вот тоже, сколько не учил... - Да, мы с Метрашей сошлись - не даeтся немецкий, хоть душу вон, - гнусавил Лигурин. - Очень жаль, - упорно повторил Прахманн. Зазвонил телефон. Сбили тему. - Ну, ладно. Тогда на сегодня закончим. Может быть чаю, господа? - О-о-о! Хозяйка в сером пеплосе подавала. Сам Метр Ритмович в холщeвой рубахе, отдалeнно напоминавшей не то тунику, не то тогу, выпятив живот, насколько это было возможно, возлежал в рабочем кресле.

Силен Бараныч, не вытерпев, наконец вскочил, едва не подавившись своим вопросом:

- Метр Ритмович, ой, да, простите, Метр, а за что вы любите, к-ха, к-ха, спасибо, Дима. За что вы любите Римлян, к-ха, простите.

Силен Бараныч прокашлялся и наступила тишина. Пепойдека держал паузу. Перекатившись с бока на бок и погладив бороду, он тихо и в то же время отчeтливо произнeс:

- Они умели жить! Любимый ученик отреагировал первым: "Да-а-а, это правда!" Тогда и Силен Бараныч захлопал глазами по сторонам, улыбаясь и покачивая в знак одобрения головой.

Наташа вытащила карты и начала раскладывать пасьянс. Метр Ритмович, лоснящийся от выпитого чая, полулeжа в кресле, мягко улыбаясь, пропел: "Tu ne, м-м, па-па-ба-ба, Leuconoe...* Помните?"

- Конечно, - погундосил Лигурин, - ты гадать перестань...

- Вот, чем больше читаю, тем больше убеждаюсь, что самый великий поэт Гораций!

"Греческий или латинский?", - судорожно вращая мозгами, прикидывал Силен Бараныч.

- Да-а-а, - протянул Лигурин. - Обо всeм сказал. Причeм как сказал!

Опять установилась тишина, правда, не абсолютная. У Силен Бараныча пробурчало в желудке, он eрзнул, огляделся и, покраснев, уткнулся в текст. Прахманн что-то чертил в тетрадке: цифры, фигурки, крестики. Дима заучивал очередную пословицу. За время обучения он выучил их уже штук 200 и теперь искал новые. Иногда случалось, что он долго бился над какой-нибудь поговоркой и, наконец, побеждал, а наутро оказывалось, что знал еe раньше и, причeм, наизусть. Но он не унывал, а методично двигался вперeд, помогая себе однообразными движениями тела и головы.

Лигурин-красавец зачарованно смотрел на тонкие Наташины пальцы и не удержался: попросил нагадать ему судьбу.

Метр Ритмович подумал: "Уж нет ли между ними чего?" Но улыбнулся своей мысли и погладил бородку.

Вышла Лигурину какая-то чепуха: удар на длинную дорогу. Все посмеялись, а он как-то особенно посмотрел на Наташу.

"А может что-нибудь и есть", - подумал Метр Ритмович, а вслух произнeс:

- Господа, а не провести ли нам последнее в этом году занятие на природе?

- Очень хорошо, - подхватил Силен Бараныч. - Почитаем Марка Тулия! Я куплю вина, накроем стол! - Конечно, по-моему, все согласны, - чуть не скакал Силен Бараныч. - Ну, тогда до следующего раза! Вдруг за окном раздались крики "Ура!" Детские, женские, пьяные. И чeрное небо осветилось едким цветным заревом.

- Circulem et panem*, - кряхтя и вставая с кресла, пропел Метр Ритмович.

- А что это такое? - скакнул осмелевший Силен Бараныч.

- Господи, хлеба и зрелищ, - появился Дима и опять погрузился в пучину ритмов.

- Всe как во времена Горация! Мир стоит, - поправляя сбившуюся с одного плеча холстину, торжественно объявил Пепойдека.

Прахманн улыбнулся. Попрощались и условились о месте сбора. Выбрали остров Гостей.

До этого вечера мешали только менты с их дурацкими подозрениями. Впрочем, Метр Ритмович уже понял, что ему ничего не возвратят, даже если и найдут. Эту гнусную породу людей он чувствовал на нюх и нeсся всякий раз прочь, когда случалось сталкиваться. Но сегодня...

Началось с утра. Он забыл ключ и вернулся. Наташка перекрестила его на дорожку и крикнула: "Ни пуха, ни пера!" "Что-нибудь одно", - подумал Пепойдека, но ничего не сказал. У дверей кубика он столкнулся с корейцем, и вдруг понял: "Служит!" С такими мыслями он поднялся в кабинет к следователю Коллонтаеву.

После нескольких приветственных фраз следователь сорвался с цепи и бросился на Пепойдеку:

- Ну, что, будем колоться, ты хер? - Да в чeм колоться? Было б в чeм, так... - Знаешь ты в чeм! Вон, какой конь вымахал, а прикидываешься. Метр Ритмович вскипел и выкрикнул: - Я никому не позволю... Ты на себя посмотри - на кого ты похож! Следователь не удивился: - А чего мне на себя смотреть?

Я и так вижу.Это ты на меня смотри. И, действительно, Метр Ритмович, не отрываясь, смотрел на него. Он даже охнул - перед ним склонился к столу черноволосый червяк и, извиваясь, выводил свой сигнатюр на пропуске.


Еще от автора Кока Феникс
Пеликаниана

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Люсипаф

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Триста тридцать четвёртый день

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.