Пепел державы - [21]
Тем не менее вскоре сам Иоанн явился в покои сына, и они обнялись, якобы прощая друг друга, но объятия те (на глазах многочисленной свиты) были скованными, словно вынужденными. Иоанн обнимал сына одной рукой, крепко прижимая к себе, а сам холодным невозмутимым взором глядел поверх его головы в пустоту.
Видимо, уже тогда они понимали, что меж ними, отцом и сыном, навсегда пролегла со временем все больше ширившаяся пропасть. К сожалению, не умевший прощать Иоанн уже никогда не будет доверять своему сыну…
В первые же дни правления Симеона именем его было вынесено несколько смертных приговоров по делу Тулупова — казнен был его близкий соратник князь Куракин, служилые из круга Протасия Захарьина — дворяне Колтовские, Санбуровы, Бутурлины, повешен дьяк Семен Мишурин за воровство. Взошли на эшафот новгородский архиепископ Леонид, архимандрит Чудова монастыря Евфимий, архимандрит Симонова монастыря Иосиф, коих даже не позволили судить духовенству.
Вскоре головы казненных, как описывал летописец, метали во дворы первейших бояр — для устрашения. И знать вновь притаилась, притихла, ожидая новой волны кровавых расправ.
Пока Москва цепенела от ужаса происходящего, Симеон читал грамоту от Иоанна, что называл себя Иванцом Васильевым, в коей просил "дать дозволение перебрать людишек из бояр и дворян, детей боярских и дворовых людишек". Симеон, не раздумывая, подписал дозволительную грамоту. Вскоре государь начал формировать собственный удел, новую опричнину, который он начал заселять перешедшими на службу к нему дворянами.
Об этом быстро стало известно в думе, и всем это до боли напомнило дни создания опричнины — государь вновь окружал себя лишь самыми верными, создавая свой личный двор, отдельный от Земщины, коей руководил ставленый им Симеон Бекбулатович.
Потянулись к Москве вереницы призванных дворянских семей, как и десять лет назад, — присягать государю на верную службу.
— Ну, теперь новые кромешники снова на головы наши обрушатся, — шепотом сетовали бояре, все еще ожидая казней. Молвили, что Афанасий Нагой по приказу государя в те дни явился на двор к Андрею Щелкалову во главе толпы вооруженных дворян. Когда Щелкалов, повязанный по рукам, лежал на полу в сенях своего большого терема, Афанасий Нагой молвил ему:
— Болтаешь много, Андрей Яковлевич! Негоже!
— Что? Я? Кому? Когда? — кричал со вздувшимися на висках жилами перепуганный дьяк. Мысленно он уже догадывался, что, возможно, зря он поведал Ивану Шереметеву о придворных делах — потому, видать, и пришел сюда Нагой. Но как узнали? И что дальше? А дальше — холодный застенок, дыба, кнут, мучения и плаха…
Но и того не произошло. Дворяне навалились на связанного со всех сторон, а брат Афанасия Нагого, вооружившись дубиной, принялся бить ею дьяка по пяткам, приговаривая со злобой:
— Будешь знать, как мзду брать, вот тебе! Вот! Гадина!
Пока Щелкалов выл, обливаясь слезами, Афанасий Нагой отвернулся к окну. Из сундуков дьяка выгребли пять тысяч рублей серебром и ушли, оставив его, униженного, едва живого. Напоследок Нагой молвил ему тихо:
— Ты на меня зла не держи. Не по своей воле я. Государю служу. И ты верно служи. Ему сейчас токмо верные и надобны.
Роптала Москва, а к ней все тянулись и тянулись служилые на зов государя. И удел Иоанна, подобный опричнине, только еще рождался. Однако тех страшных казней, что видела Россия в опричные годы, не случится. Иоанн, наученный горьким опытом прошлых лет, велел ввести железную дисциплину среди новых "кромешников".
Однако, как всем казалось тогда, что-то значительно менялось во всем государстве. Все переворачивалось с ног на голову, и никто не осмеливался возразить или помешать происходящему — брошенные на подворья знати отрубленные головы изменников были еще свежи в памяти. Притаившись, страна ждала исхода, страшного своим неведением.
Но следующий удар последовал не по знати — с молчаливого согласия митрополита Антония и по приказу Иоанна Симеон Бекбулатович принялся отбирать у крупных обителей жалованные грамоты. Иоанну нужны были новые земли, дабы наделять ими служивших ему бояр и дворян, нужны были деньги, дабы вновь начать борьбу за опустевший престол Речи Посполитой. И только монастыри обладали безграничными земельными наделами, столь необходимыми Иоанну. И очень легко было вершить эти страшные дела именем царя-татарина Симеона! Не потому ли и посадил его вместо себя на престол московских государей?
Тем временем Борис Годунов вновь находился в келье Новоспасского монастыря и, сокрушаясь, говорил архимандриту Иову:
— Не я стоял за этими казнями… Не желал я, дабы пролилось столько крови… И что теперь ждет державу? Я… я подтолкнул это кровавое колесо с обрыва, и не остановить его теперь… Государь мне имения Тулупова отписал, а я порой будто вижу кровь на руках своих, когда грамоты эти беру…
— Молитва укрепит дух твой! Смирись и проси Бога о спасении души своей! — строго наставлял Иов. — Ты и сам говорил, что заговор супротив государя имел место быть. Так что не твой это грех. В остальном Господь рассудит, верно ли ты содеял, когда соперника своего оговорить велел…
Первая половина XVI века. В Москве подрастает сын великого князя Василия III – Иоанн. Но с кого будущему правителю брать пример? Москва, считающая себя Третьим Римом, больше похожа на Вавилон, где предательство, убийство и прелюбодеяние не в новинку. Боярство уподобилось зверям, грызущимся меж собою, но что поделать, если на зверей опирается государев трон. Ещё в малолетстве Иоанн слышал от няньки: «Чтобы тебя боялись, Ванюша, нужно быть сильным», и он понял: великая сила нужна, чтобы переменить устоявшийся порядок, когда «на боярах держится вся власть».
Последние годы правления Иоанна Грозного. Русское царство, находясь в окружении врагов, стоит на пороге гибели. Поляки и шведы захватывают один город за другим, и государь пытается любой ценой завершить затянувшуюся Ливонскую войну. За этим он и призвал к себе папского посла Поссевино, дабы тот примирил Иоанна с врагами. Но у легата своя миссия — обратить Россию в католичество. Как защитить свою землю и веру от нападок недругов, когда силы и сама жизнь уже на исходе? А тем временем по уральским рекам плывет в сибирскую землю казацкий отряд под командованием Ермака, чтобы, еще не ведая того, принести государю его последнюю победу и остаться навечно в народной памяти. Эта книга является продолжением романа «Пепел державы», ранее опубликованного в этой же серии, и завершает повествование об эпохе Иоанна Грозного.
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Гейнце писал не только исторические, но и уголовно-бытовые романы и повести («В тине адвокатуры», «Женский яд», «В царстве привидений» и пр.). К таким произведениям и относится представленный в настоящем издании роман «Людоедка».
Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни. В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.
Эти сказки написаны по мотивам мифов и преданий аборигенных народов, с незапамятных времён живущих на морских побережьях. Одни из них почти в точности повторяют древний сюжет, в других сохранилась лишь идея, но все они объединены основной мыслью первобытного мировоззрения: не человек хозяин мира, он лишь равный среди других существ, имеющих одинаковые права на жизнь. И брать от природы можно не больше, чем необходимо для выживания.
Аннотация издательства: Герой Первой Мировой войны, командующий 2-ой армией А.В.Самсонов погиб в самом начале войны, после того, как его войска, совершив знаменитый прорыв в Восточную Пруссию, оказались в окружении. На основе исторических материалов воссоздана полная картина трагедии. Германия планировала нанести Франции быстрый сокрушительный удар, заставив ее капитулировать, а затем всеми силами обрушиться на Россию. Этот замысел сорвало русское командование, осуществив маневр в Восточной Пруссии. Генерал Самсонов и его армия пошли на самопожертвование.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.