Пепел державы - [20]
— Государь Иоанн Васильевич все царские венцы велел вывезти отсель. Навряд!
— Дожили… Два государя у нас ныне…
— Почитай, один! Даже ежели Иоанн Васильевич выехал из Кремля, Боярская дума Симеону всю власть не отдаст. Уж он-то позаботится о том!
Говоривший кивнул в сторону князя Ивана Мстиславского, что по знатности своей сидел подле государева стола, дородный, величавый, всем видом своим олицетворявшим власть…
Иоанн не стал долго тешить самолюбие Симеона и вскоре, откланявшись, покинул стол вместе со своей свитой. Добродушная улыбка мигом исчезли с его лица, когда, стуча посохом, покидал он палату — это тоже многие успели заметить. Его провожали, как истинного повелителя — все повставали со своих мест, поклонились в пояс…
Никита Романович нагнал Иоанна в переходе, выйдя из-за угла, упал в ноги. Иоанн, остановившись, недовольно взирал на него, сдвинув черные брови.
— Великий государь, дозволь слово молвить! — склонившись едва ли не к полу, слезно молил Никита Романович. Годуновы, Вельский, Нагой надменно взирали на него из-за спины государя.
— Говори, — чуть погодя, медленно произнес Иоанн, задрав бороду.
— Пришел молить тебя о пощаде и прощении сына твоего, Ивана! Коварные люди опутали его незрелый ум, сбили с толку, но я ведаю — он никогда не желал зла своему отцу, государю нашему, а державе твоей, коей с рождения своего был он наследником, ничего не желал, кроме процветания! — Никита Романович, подняв голову, заглядывал с надеждой в каменное лицо Иоанна. — Токмо тому и учили мы его с братом Данилой, когда с дозволения твоего великого занимались мы его воспитанием. Ведаю, что сидит он в покоях своих под стражей, как узник. Дозволь мне, его престарелому дядьке, увидеться с ним, дабы убедился я в правоте своей. Иван зело честен с ближними своими — благо и это сумели мы воспитать в нем. Ежели я пойму, что он в действительности изменник, то сам, государь, попрошу тебя отсечь мою голову за то, что плохо воспитал твоего сына! Ведаю также, что Анастасия Романовна, покойная сестра моя и твоя супруга, не желала бы знать, что сын ее — изменник. Дозволь мне, старику, просить тебя помиловать царевича Ивана…
По изменившемуся лицу и взгляду опытным, цепким взором увидел Никита Романович, как что-то словно колыхнулось в душе Иоанна (показалось, будто блеснуло что-то в глазах даже), и понял, что разбередил незажившую рану.
— Встань, — велел Иоанн, двинув нижней челюстью, — не я государь отныне. Проси о том царя Симеона Бекбулатовича. Отныне он карает и милует подданных своих.
— Ежели надо, я паду в ноги кому угодно, — поднимаясь, отвечал Никита Романович, — я прошу тебя, государь, как отца — дозволь мне увидеть Ивана и сам помилуй его.
— Дозволяю, — бросил Иоанн и, ничего более не говоря, прошел мимо Никиты Романовича, ускоряя шаг. Склонив голову, боярин провожал его взглядом, ловил на себе беглые взоры государевой свиты, встретился даже глазами с царевичем Федором, что робко, с благодарностью, глядел на своего дядю, но не решался подойти к нему. Да и плотно обступившие царевича Федора Годуновы не позволили ему остановиться…
Едва Никита Романович прошел в покои Ивана, расталкивая опешивших стражников, царевич тут же бросился к нему и, обняв, разрыдался, почуяв, видимо, наконец свое спасение — всесильный дядя Никита не бросит его в беде! И Никита Романович, успокаивая его, оглаживая вздрагивающие плечи, все приговаривал:
— Все позади! Думал, я брошу тебя? Не позволил бы себе, не простил! Ты же как сын мне!
— Отец не простит меня, да? — сквозь зубы, утирая слезы, вопросил Иван.
— Сего не ведаю, но мыслю — простит. Он скоро со своим двором покинет Кремль, ибо в Москве новый царь…
— Из-за меня то, — кивнул Иван, — в обход мне отец татарину русский престол отдал!
— И сего не ведаю тоже. И не смогу помочь, ежели правды не скажешь, — заглядывая сыновцу в глаза, молвил Никита Романович. И Иван, не таясь, рассказал все то, о чем просил и что говорил ему Протасий.
— Стало быть, заговор по правде был, — шепотом кивнул Никита Романович с досадой.
— Я не ведал! Не хотел! — мотая головой, приговаривал Иван.
— Верю! Верю, — ответил боярин и задумался.
— Протасия уже не спасти, так? — с болью спросил Иван. — Друг он мне верный…
— Протасий и мне сыновец, как и ты! Чай, не оставлю в беде, — прошептал Никита Романович, — но ежели он сам тебя подбивал и был заодно с Умным и Тулуповым, царствие им небесное, то все будет сложнее, чем я думал. И государя о том просить не стану, ибо за тебя уже поручился.
Затем, уходя, Никита Романович еще раз пообещал, что сделает все возможное, и напоследок спросил о новой супруге царевича, счастлив ли он с ней.
— Пока сидел тут, в заточении, понял, как дорога она мне, дядюшка! — отвечал Иван. — Ежели можешь, проси батюшку, дабы он дозволил ей ко мне прийти. Прошу! Можешь?
Никита Романович, поглядев ему в глаза пристально, кивнул и, поклонившись, покинул покои царевича, крепко задумавшись о том, как спасти Ивана и Протасия одновременно.
Неизвестно, что повлияло вскоре на решение государя простить царевича — его желание примириться с наследником или же мольбы Никиты Романовича, который, вероятно, жертвовал своим положением при дворе и в глазах Иоанна.
Первая половина XVI века. В Москве подрастает сын великого князя Василия III – Иоанн. Но с кого будущему правителю брать пример? Москва, считающая себя Третьим Римом, больше похожа на Вавилон, где предательство, убийство и прелюбодеяние не в новинку. Боярство уподобилось зверям, грызущимся меж собою, но что поделать, если на зверей опирается государев трон. Ещё в малолетстве Иоанн слышал от няньки: «Чтобы тебя боялись, Ванюша, нужно быть сильным», и он понял: великая сила нужна, чтобы переменить устоявшийся порядок, когда «на боярах держится вся власть».
Последние годы правления Иоанна Грозного. Русское царство, находясь в окружении врагов, стоит на пороге гибели. Поляки и шведы захватывают один город за другим, и государь пытается любой ценой завершить затянувшуюся Ливонскую войну. За этим он и призвал к себе папского посла Поссевино, дабы тот примирил Иоанна с врагами. Но у легата своя миссия — обратить Россию в католичество. Как защитить свою землю и веру от нападок недругов, когда силы и сама жизнь уже на исходе? А тем временем по уральским рекам плывет в сибирскую землю казацкий отряд под командованием Ермака, чтобы, еще не ведая того, принести государю его последнюю победу и остаться навечно в народной памяти. Эта книга является продолжением романа «Пепел державы», ранее опубликованного в этой же серии, и завершает повествование об эпохе Иоанна Грозного.
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Гейнце писал не только исторические, но и уголовно-бытовые романы и повести («В тине адвокатуры», «Женский яд», «В царстве привидений» и пр.). К таким произведениям и относится представленный в настоящем издании роман «Людоедка».
Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни. В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.
Эти сказки написаны по мотивам мифов и преданий аборигенных народов, с незапамятных времён живущих на морских побережьях. Одни из них почти в точности повторяют древний сюжет, в других сохранилась лишь идея, но все они объединены основной мыслью первобытного мировоззрения: не человек хозяин мира, он лишь равный среди других существ, имеющих одинаковые права на жизнь. И брать от природы можно не больше, чем необходимо для выживания.
Аннотация издательства: Герой Первой Мировой войны, командующий 2-ой армией А.В.Самсонов погиб в самом начале войны, после того, как его войска, совершив знаменитый прорыв в Восточную Пруссию, оказались в окружении. На основе исторических материалов воссоздана полная картина трагедии. Германия планировала нанести Франции быстрый сокрушительный удар, заставив ее капитулировать, а затем всеми силами обрушиться на Россию. Этот замысел сорвало русское командование, осуществив маневр в Восточной Пруссии. Генерал Самсонов и его армия пошли на самопожертвование.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.