Пенрод и Сэм - [63]
Сэм ожидал от Пенрода совершенно иной реакции и был очень разочарован.
– Не пойму, что ты имеешь в виду, Пенрод? – осведомился он. – Наверное, какую-нибудь губную гармошку?
– Нет, сэр, флейту! – еще более величественно ответил Пенрод. – Ее можно носить в таком маленьком ящичке. А когда на ней играешь, она вся блестит серебром. Папа сказал мне, что купит.
– Спорим, не купит? – еще раз попытался подначить Сэм.
– Купит! – без тени сомнения отозвался Пенрод. – Папа всегда держит слово. Он сказал: «Как только тебе исполнится двадцать один год, сразу пойду в магазин за флейтой».
Глава XXIII
БАЛ
Маленькая, изящная карточка сообщала: «Мисс Эми Ренсдейл ждет Вас у себя дома двадцать третьего, в субботу, с трех до шести на большой танцевальный вечер. Просьба подтвердить Ваше согласие».
Приглашения были разосланы по поводу девятилетия самой младшей ученицы Вечерней танцевальной школы. Это был единственный праздник за весь сезон, на который пригласили даже таких джентльменов, как мистер Пенрод Скофилд и мистер Сэмюел Уильямс. Надо признаться, вообще-то их довольно редко приглашали в гости. Их неуемной фантазии боялись. Но такой большой прием, как у Эми Ренсдейл не мог пройти без них. Если бы их не пригласили, могли бы обидеться их родители, и это соображение казалось устроителям праздника более весомым, нежели тот ущерб, который два названных выше джентльмена могли нанести празднику. Впрочем, посылая им приглашения, устроители надеялись, что они не оправдают свою репутацию.
Друзья вместе шагали на праздник. Едва выйдя на свежий воздух, они забыли о наставлениях, которыми матери прожужжали их чисто вымытые уши. Теперь они уже и не думали, что непременно должны пригласить на танец виновницу торжества. II все-таки тело, дух и одежды обоих свидетельствовали о том, что они идут на праздник. В карманах пальто у них лежали бальные туфли, аккуратно завернутые в тонкую бумагу. В карманах пиджаков – по паре ослепительно белых надушенных перчаток. Что касается их настроения, то сейчас, подходя к дому Эми Ренсдейл, они испытывали волнение и одновременно радостное предчувствие праздника. Их воображение рисовало нечто похожее на рождественскую елку, которая до поры до времени спрятана за занавеской и потому убранство можно подглядеть лишь в общих чертах. Там маячило веселье со всеми возможными удовольствиями – музыкой, мороженым, миндальными пирожными, хлопушками, шапочками из фольги, а также с разодетыми юными дамами, при виде которых их сердца начинали биться сильнее. Походка Пенрода и Сэма сейчас отличалась чинностью и одновременно упругостью. Лица их сияли, но сохраняли серьезность. Словом, они шли на праздник!
– Гляди-ка, – сказал Пенрод, – вон идет Карли Читтен!
– Где? – спросил Сэм.
– Ты что, ослеп? Посмотри на ту сторону.
– Что ж ты сразу не сказал, что он на той стороне? – сварливо спросил Сэм. – Да он вообще такой маленький… Его легко не заметить.
Конечно, тут Сэм хватил через край. Мистер Читтен одиннадцати лет был действительно маловат для своего возраста. Однако уж не настолько, чтобы его нельзя было заметить.
– Смотри, как он разоделся, – заметил Сэм. – Значит, его тоже пригласили.
– Готов спорить на что угодно, он там что-нибудь натворит, – сказал Пенрод.
– Я тоже думаю, что натворит, – согласился Сэм.
На этом их обсуждение мелкого субъекта, который шагал по другой стороне улицы, завершилось. Но, несмотря на то, что они ничего больше не сказали друг другу, чувствовалось: предмет этот их живо интересует. Они шли и с любопытством поглядывали на мистера Читтена.
Он отличался приятной, но неброской внешностью. Красивый черноволосый мальчик с живыми глазами и сдержанными манерами. Аккуратная одежда, умение держать себя, чувство собственного достоинства и, одновременно, почтение к старшим, – всеми этими качествами, которые нравятся взрослым, он был наделен сполна. Словом, это был тот редкий мальчик, у которого самый робкий взрослый не побоялся бы спросить на улице, как ему куда-нибудь пройти. Но, несмотря на это, Пенрод и Сэм подозревали его в каких-то тайных грехах. Они считали, что он совсем не так прост, как кажется.
Они продолжали смотреть на него до тех пор, пока не подошли к дому мисс Эми Ренсдейл. Там их отвлекла группа людей, которые несли зачехленные музыкальные инструменты – скрипки, арфы и другие не менее заманчивые знаки того, что в доме скоро будет весело. Гости, уже успевшие войти в дом, тоже с интересом наблюдали за шествием музыкантов. Эти тщательно умытые мальчики в черном и белом и девочки, чьи платья очаровывали мягкостью тонов и изяществом покроя, со всех сторон устремились к калитке. А Марджори Джонс, самая красивая девочка на свете, сияя янтарными кудрями, выпорхнула из экипажа как раз в тот момент, когда подходили Пенрод и Сэм. Она махнула им рукой.
Сэм радостно ответил ей. Пенрод не мог позволить себе подобной непосредственности. Его обуревали сильные чувства, и, боясь их обнаружить, он только хрипло произнес:
– Привет, Марджори.
И все-таки она задержалась около него, чтобы он мог пригласить ее на первый танец. Но Пенрод не сумел воспользоваться этой возможностью, и ей ничего не оставалось, как побыстрее войти в дом, чтобы хоть таким образом скрыть разочарование.
