Пена - [8]
Макс закрыл за собой дверь и остановился на пороге, не зная, с чего начать. В таких случаях он всегда давал языку волю: пусть говорит что хочет.
— Я не здешний, издалека, — услышал он собственный голос. — Зашел тут в ресторанчик в семнадцатом доме, и там один, Шмиль Сметана, рассказал про вашего мужа… А вы, конечно, дочь, — повернулся он к светленькой девушке. — Или вы сестры? Этот Шмиль говорил, что у святого человека были, как бы это сказать, неприятности из-за… Из-за свадьбы. Не беспокойтесь, я не сыщик. Ничего плохого вам делать не собираюсь, как раз наоборот. Узнал, что святой человек пострадал, и подумал, что у него, конечно, плохо с, так сказать, заработком… Когда-то здесь мои родители жили, но они уже умерли. Не здесь, в Варшаве, а в Рашкове, это местечко в Люблинской губернии. Может, слышали? Вот я и приехал, так сказать, побывать на могиле предков. Но сам-то я варшавянин, жил тут когда-то, уже больше двадцати лет назад…
Три пары глаз с удивлением уставились на него. Особенно пристально смотрела жена раввина. Светленькая девушка, казалось, сейчас рассмеется. Другая, темненькая, полная, изумленно открыла рот, показав длинные, кривые зубы. Женщина отложила перо.
— Дождитесь мужа, он скоро вернется. Циреле, принеси стул гостю.
Чуть помедлив, светленькая девушка поднялась, открыла дверь в неосвещенную комнату, принесла оттуда стул и поставила посреди кухни.
— Нет-нет, спасибо, — возразил Макс. — Не хочу сидеть. Знаете, как у меня мама говорила: лишь бы стоять крепко. Полдня и всю ночь просидел в поезде. Вторым классом ехал, но все равно надоело. Я тут в гостинице «Бристоль» остановился.
— В «Бристоле»? — удивилась Циреле. — Это же целую кучу денег стоит!
— Да что вы, какая там куча. Четыре рубля сутки.
— Это двадцать восемь рублей в неделю!
— Ну и что же? В Берлине я за сутки двенадцать марок платил. Это шесть рублей.
— Так вы, значит, миллионер!
— Циреле, не болтай глупостей! — вмешалась мать. — Кому Всевышний помогает, тот может все себе позволить…
— Шесть рублей в сутки — это сорок два в неделю! Откуда у вас столько денег? Где вы живете, в Америке?
— Да, в Америке.
— А мы тут сидим и мечтаем учителя найти, — сказала Циреле. — Русский язык хотим учить, да и польский тоже. Вчера приходил учитель, двадцать копеек за урок запросил. Три урока в неделю — шестьдесят копеек, четыре злотых. Он бы за эти деньги нас обеих учил, но откуда столько взять? Это моя подруга, Лейча, — указала Циреле на вторую девушку.
— Лейча? Была у меня кузина Лейча. От оспы померла, не про вас будь сказано. Давно, лет тридцать назад.
— Разве тогда оспу еще не умели лечить? — спросила жена раввина.
— В Рашкове — нет. Вы тоже на этой улице живете? — повернулся Макс к Лейче.
Она открыла рот, чтобы ответить, но вдруг будто задумалась над этим простым вопросом. Потом заговорила медленно, запинаясь, как заика. Слова с трудом выбирались у нее изо рта:
— Мы-то — нет, мы на Простой живем. Из Вышкова переехали. Сперва папенька, а потом и мы все за ним: маменька, мой брат Йоэл, сестра Нойма и младшенькая наша…
— Кто ваш отец? Тоже раввин?
На губах Лейчи показалась улыбка.
— Нет, он сват. Еще часами торгуем, а старший братец — приказчик в магазине.
— Если у вас отец сватовством занимается, что ж он вам жениха не найдет?
Жена раввина нахмурилась:
— Она еще девушка молодая. Придет время, тогда и встретит своего суженого.
— Приехал сюда, и все таким чужим кажется. Больше двадцати лет миновало, и вот я снова здесь! Заглянул в ресторанчик, а там этот Шмиль Сметана все и рассказал. Жалко, что ли, русским свиньям, если раввин свадебный балдахин поставит? Все по домам разошлись, но в гостиницу идти — это совсем не то что к себе домой. Роскошный отель, но одному там тоскливо. Вот и подумал: зайду к святому человеку…
— У вас семья в Америке? — спросила жена раввина.
— Была.
— И что случилось?
— Сын у меня был, Артуро. Жена так назвала в честь своего отца Арье-Лейба. В Аргентине Арье становится Артуро. Отличный парень, умный, красивый. Как-то пришел с прогулки, говорит: «Голова болит». Жена велела ему в постель лечь. Лег, вдруг слышим, застонал. Жена ему стакан воды понесла, заходит, а он — все…
Женщина покачала головой.
— Господи, спаси и сохрани!
— Не мог я больше дома оставаться, — добавил Макс.
— А что с вашей женой?
— Вслед за сыном отправилась, — неожиданно для себя сказал Макс и сам удивился.
— Боже упаси! Заболела?
— Покончила с собой. Отравилась.
Женщина всплеснула руками, наклонила голову, будто захотела плюнуть на пол, но сдержалась.
— Не дай бог несчастье такое. Она, наверно, с горя умом повредилась… Да простит ее Всевышний!..
— Был дом, была семья, и вдруг ничего не осталось. Как говорится, ни кола ни двора.
Стало тихо. Только слышно было, как фитиль тянет керосин из лампы.
— Чем вы занимаетесь?
— Недвижимостью. Дома, участки.
— Что ж, все предопределено свыше. Просто так ничего не бывает! — строго сказала женщина то ли себе, то ли гостю и о чем-то задумалась.
Вдруг Максу пришло в голову, что на ней, наверно, тот самый парик, о котором был разговор в ресторане, — не из волос, а из шелковых нитей. Хотел об этом спросить, но сообразил, что это будет не к месту. Он сам не понимал, зачем только что выдумал такую чудовищную ложь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, — вспоминал Исаак Башевис Зингер в одном интервью. — Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».«Мешуга» — это своеобразное продолжение, возможно, самого знаменитого романа Башевиса Зингера «Шоша». Герой стал старше, но вопросы невинности, любви и раскаяния волнуют его, как и в юности. Ясный слог и глубокие метафизические корни этой прозы роднят Зингера с такими великими модернистами, как Борхес и Кафка.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Роман "Шоша" впервые был опубликован на идиш в 1974 г. в газете Jewish Daily Forward. Первое книжное издание вышло в 1978 на английском. На русском языке "Шоша" (в прекрасном переводе Нины Брумберг) впервые увидела свет в 1991 году — именно с этого произведения началось знакомство с Зингером русскоязычного читателя.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера (1904–1991) «Поместье» печатался на идише в нью-йоркской газете «Форвертс» с 1953 по 1955 год. Действие романа происходит в Польше и охватывает несколько десятков лет второй половины XIX века. После восстания 1863 года прошли десятилетия, герои романа постарели, сменяются поколения, и у нового поколения — новые жизненные ценности и устремления. Среди евреев нет прежнего единства. Кто-то любой ценой пытается добиться благополучия, кого-то тревожит судьба своего народа, а кто-то перенимает революционные идеи и готов жертвовать собой и другими, бросаясь в борьбу за неясно понимаемое светлое будущее человечества.
Роман «Улица» — самое значительное произведение яркого и необычного еврейского писателя Исроэла Рабона (1900–1941). Главный герой книги, его скитания и одиночество символизируют «потерянное поколение». Для усиления метафоричности романа писатель экспериментирует, смешивая жанры и стили — низкий и высокий: так из характеров рождаются образы. Завершает издание статья литературоведа Хоне Шмерука о творчестве Исроэла Рабона.
Давид Бергельсон (1884–1952) — один из основоположников и классиков советской идишской прозы. Роман «Когда всё кончилось» (1913 г.) — одно из лучших произведений писателя. Образ героини романа — еврейской девушки Миреле Гурвиц, мятущейся и одинокой, страдающей и мечтательной — по праву признан открытием и достижением еврейской и мировой литературы.
Исроэл-Иешуа Зингер (1893–1944) — крупнейший еврейский прозаик XX века, писатель, без которого невозможно представить прозу на идише. Книга «О мире, которого больше нет» — незавершенные мемуары писателя, над которыми он начал работу в 1943 году, но едва начатую работу прервала скоропостижная смерть. Относительно небольшой по объему фрагмент был опубликован посмертно. Снабженные комментариями, примечаниями и глоссарием мемуары Зингера, повествующие о детстве писателя, несомненно, привлекут внимание читателей.