Пена - [41]
Они двинулись по Гжибовской, а из Гжибова вышли на Крулевскую.
— И куда мы идем? — спросила Баша.
— Ты перекусить не хочешь?
— Перекусить? После чолнта?
— Можно просто кофе выпить.
— Кофе? В субботу? Я же мясное ела…
«И откуда ты такая вылезла? — подумал Макс. — В Аргентину хочешь, а сама боишься молочное есть после мясного. Знала бы, какие у Райзл задумки на твой счет. Эх ты, дурочка несчастная…»
— Тогда пойдем ко мне, — сказал он вслух. — Посидим, поболтаем.
— А где вы живете?
— В гостинице «Бристоль».
Баша задумалась.
— А меня туда пустят?
— Ты же со мной, в гости ко мне идешь.
— И что мы там делать будем?
— Поговорим, как добрые друзья.
— Ну, пойдемте, — неуверенно согласилась Баша.
Макс и сам не знал, зачем ведет ее в гостиницу. Ему не нравились рыжие, а эта еще и конопатая. Но идти куда-нибудь в сад или в театр тоже не хотелось. Он взял Башу под руку, и она прижалась к нему.
Так по Крулевской они дошли до гостиницы. У входа Баша, кажется, немного испугалась, слегка споткнулась о порог. Они поднялись в номер. Девушка осмотрелась, покачала головой.
— Я первый раз в жизни в гостинице.
— Ничего особенного, комната как комната, только дороже. Снимай шляпу, будь как дома.
— Но не забывай, что в гостях. Ну, ладно.
Баша сняла шляпу, и рыжие волосы разметались по плечам. Заколки посыпались на пол, Макс наклонился и собрал их. Баша села на стул.
— Тут у нас — это разве жизнь? Вот у меня двоюродный братец в Америку уехал. Здесь сапожником был, едва ли не голодал. А там стал этим, как его? Фабрикантом. Фотокарточку прислал, так его мать родная не узнала. На голове цилиндр — что твоя печная труба. Жена только по-английски говорит. Такой барин, куда там. Здесь его Шмерл звали, а в Америке взял себе имя Сэм. Когда мой отец его письмо прочитал, у нас дома все аж разрыдались, как в Йом Кипур.
— Почему разрыдались-то?
— От радости.
— Да, ты права, тут жизнь тяжелая, а в Америке можно на хлеб с маслом заработать. Вот только фанатизм там ни к чему. С какой стати нельзя есть молочное после мясного? Предрассудки!
— А я-то что? Так мама приучила.
— Все равно в желудке все перемешается: молоко, мясо. Кошерное, некошерное, какая разница?
— Вы свинину едите?
— Нет. Но не потому, что нельзя, а просто не люблю. Попозже пойдем, кофе выпьем. Тут недалеко есть кафе. Посидим до половины седьмого.
— Что вы, не могу, мне же еще на стол накрывать.
— Не хворы они и сами накрыть.
— Меня старуха вмиг выгонит.
— Если выгонит, сразу ко мне приходи. Раз ты согласилась со мной уехать, я о тебе позабочусь. Иди сюда!
Макс подошел к девушке и взял ее за локоть. Она вздрогнула, но не вырвалась. Он поднял ее со стула и поцеловал в губы. Зелеными глазами она заглянула ему в лицо, он снова ее поцеловал, и она ответила. Макс обнял ее и крепко прижал к себе.
— Что вы делаете? — прошептала Баша.
— Ничего, ничего…
— Вдруг войдет кто-нибудь.
— Не бойся, никто не войдет.
Его охватило желание. Он попытался расстегнуть ее платье, но Баша схватила его за руки.
— Не сейчас.
— А когда?
— Сперва надо поближе узнать друг друга…
— Скажи честно, у тебя кто-нибудь был?
— Что вы, никого! Ей-богу, никого не было!
Макс понимал: он может сделать с ней все что захочет, но он сдерживался. В последнее время у него было так много неудач с женщинами, что он теперь боялся рисковать. Ни с того ни с сего нападало желание и так же внезапно исчезало. Будто в него вселился бес, который изнутри дразнит его и пытается унизить. Он опять припал к губам девушки, раздвинул их языком…
Раздался стук в дверь. Баша отскочила от него и стала торопливо поправлять платье и прическу.
Макс открыл. На пороге стояла горничная в чепце и белом переднике.
— Вас к телефону.
Он узнал голос Райзл.
— Макс, это ты? Не думала, что ты в гостинице, но все-таки решила позвонить. Ну как, встретился с Башей?
— Да. Она сейчас тут, у меня.
— Поздравляю!
— Это не то, о чем ты подумала.
— Да? А что же вы там делаете, псалмы читаете?
— Разговариваем.
— Надо бы ее испортить, но спешить некуда. Макс, Шмиль сегодня утром в Лодзь уехал.
— Он что, ездит по субботам?
— В субботу даже лучше, чем на буднях. В поезде свободнее.
— И то верно.
— Ты там эту Башу сильно не задерживай. Знаю я ее хозяев, это ж весь мир перевернется, если она им на третью трапезу рыбы и простокваши не подаст. Что вечером делаешь?
— Сначала гавдолу[86], потом «Гамавдил»[87] пою.
— Приходи, вместе споем.
— Договорились.
— В котором часу подойдешь?
— В семь.
— Только смотри, перед этим живота не набивай. Кто ко мне приходит, тот обязан поесть.
— Я ж тебя до костей объем.
— Да и на здоровье.
Макс повесил трубку и вернулся к Баше. Он боялся, что сегодня вечером останется один, но, видно, какой-то бес его опекает. Постоянно держит в страхе, но кое-что подкидывает понемножку.
Баша сидела на стуле, расчесывая гребнем рыжие локоны.
— А у моего старика тоже телефон есть, — сообщила она Максу. — Вдруг звонок среди ночи, все вскакивают. Старик берет трубку, а ему говорят: «У вас завязки от кальсон по полу волочатся».
— Шутники.
— Они многим житья не дают. Жене звонят, что муж за девками бегает. Он приходит домой, а она ему скандал устраивает. Или мужу говорят, что жена любовника завела. Могут даже какому-нибудь ребе позвонить или генералу, кому хочешь. Мои уже по ночам трубку не снимают. Позвонит-позвонит и перестанет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, — вспоминал Исаак Башевис Зингер в одном интервью. — Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».«Мешуга» — это своеобразное продолжение, возможно, самого знаменитого романа Башевиса Зингера «Шоша». Герой стал старше, но вопросы невинности, любви и раскаяния волнуют его, как и в юности. Ясный слог и глубокие метафизические корни этой прозы роднят Зингера с такими великими модернистами, как Борхес и Кафка.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Роман "Шоша" впервые был опубликован на идиш в 1974 г. в газете Jewish Daily Forward. Первое книжное издание вышло в 1978 на английском. На русском языке "Шоша" (в прекрасном переводе Нины Брумберг) впервые увидела свет в 1991 году — именно с этого произведения началось знакомство с Зингером русскоязычного читателя.
В книгу еврейского писателя Шолом-Алейхема (1859–1916) вошли повесть "Тевье-молочник" о том, как бедняк, обремененный семьей, вдруг был осчастливлен благодаря необычайному случаю, а также повести и рассказы: "Ножик", "Часы", "Не везет!", "Рябчик", "Город маленьких людей", "Родительские радости", "Заколдованный портной", "Немец", "Скрипка", "Будь я Ротшильд…", "Гимназия", "Горшок" и другие.Вступительная статья В. Финка.Составление, редакция переводов и примечания М. Беленького.Иллюстрации А. Каплана.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера (1904–1991) «Поместье» печатался на идише в нью-йоркской газете «Форвертс» с 1953 по 1955 год. Действие романа происходит в Польше и охватывает несколько десятков лет второй половины XIX века. После восстания 1863 года прошли десятилетия, герои романа постарели, сменяются поколения, и у нового поколения — новые жизненные ценности и устремления. Среди евреев нет прежнего единства. Кто-то любой ценой пытается добиться благополучия, кого-то тревожит судьба своего народа, а кто-то перенимает революционные идеи и готов жертвовать собой и другими, бросаясь в борьбу за неясно понимаемое светлое будущее человечества.
Роман «Улица» — самое значительное произведение яркого и необычного еврейского писателя Исроэла Рабона (1900–1941). Главный герой книги, его скитания и одиночество символизируют «потерянное поколение». Для усиления метафоричности романа писатель экспериментирует, смешивая жанры и стили — низкий и высокий: так из характеров рождаются образы. Завершает издание статья литературоведа Хоне Шмерука о творчестве Исроэла Рабона.
Давид Бергельсон (1884–1952) — один из основоположников и классиков советской идишской прозы. Роман «Когда всё кончилось» (1913 г.) — одно из лучших произведений писателя. Образ героини романа — еврейской девушки Миреле Гурвиц, мятущейся и одинокой, страдающей и мечтательной — по праву признан открытием и достижением еврейской и мировой литературы.
Исроэл-Иешуа Зингер (1893–1944) — крупнейший еврейский прозаик XX века, писатель, без которого невозможно представить прозу на идише. Книга «О мире, которого больше нет» — незавершенные мемуары писателя, над которыми он начал работу в 1943 году, но едва начатую работу прервала скоропостижная смерть. Относительно небольшой по объему фрагмент был опубликован посмертно. Снабженные комментариями, примечаниями и глоссарием мемуары Зингера, повествующие о детстве писателя, несомненно, привлекут внимание читателей.