Пена - [27]
— И когда можно на товар взглянуть? — спросил Макс.
— Хоть сегодня.
— Интересно, как это?
— Тс!
В сумраке Макс увидел, как Райзл прижала палец к губам.
Она встала, заглянула в спальню и тихо прикрыла дверь.
— Часов до одиннадцати проспит.
Макс тоже поднялся. Подошел к Райзл, обнял ее и положил ладони ей на зад.
— А вы тоже недурной товар.
Райзл засмеялась.
— Была когда-то.
— Да и сейчас тоже.
— Шмиль считает, за меня уже много не дадут.
Макс наклонился и поцеловал ее в губы. Она обвила руками его шею и страстно ответила на поцелуй.
— Ты моя…
— Да, милый. Вместе мы с тобой горы свернем…
Он подтолкнул ее к дивану, их колени соприкоснулись. Вдруг Райзл вырвалась.
— Не сейчас.
— А когда?
— Он так храпит, что на самом деле, может, подслушивает… Шпионская душа…
Райзл хихикнула. Да, она далеко не ребецн, но все-таки была верна Шмилю — целых двенадцать лет. Ее добивались многие мужчины, но ни один ей не нравился. На что ей всякие подонки? Они вызывали у нее отвращение, а приличного человека на Крохмальной не встретишь. Когда-то за ней ухлестывал актер из еврейского театра, но все, что он мог, это языком трепать и бахвалиться. Раньше Шмиль Сметана был красавцем, но ему уже за шестьдесят, пузо отрастил. Слишком много пива пьет.
— В моем возрасте деньги важнее, чем любовь, — сказала Райзл. — Все мы стареем.
«Все мы стареем». Давным-давно Макс слышал эти же слова от отца, но тот говорил к тому, что надо оставаться евреем, не грешить, каяться. Особенно часто он вспоминал об этом в месяце элуле[56], когда даже рыба трепещет в воде и евреи читают покаянные молитвы. Но Райзл имела в виду другое: старость не за горами, надо успеть себя обеспечить.
То, что для Макса — фантазии, для нее — серьезные планы. Она хочет, чтобы он перевозил шлюх в Аргентину, и готова ему помогать, стать его напарницей, а заодно и любовницей. Уже, загодя, подарила ему поцелуй, который так его взволновал. Макс сразу забыл все свои недуги, сомнения и страхи. Она стоит перед ним, с неженской силой сжимая пальцами его локти. Ее взгляд манит, обещает и пьянит.
— Я приду к тебе! — шепнула она ему на ухо.
— Когда? Да, хорошо.
— Одна из девушек здесь служит, у нас во дворе. Если хочешь, позову прямо сейчас.
— А ее хозяева?
— Их дома нет.
— Буэно.
Райзл вышла, Макс услышал, что она сняла телефонную трубку. Совсем стемнело, в доме напротив зажглись окна.
Максу казалось, что все это с ним уже было. Он отлично понимал, что Райзл Затычка толкает его в трясину. Денег ему хватает, он давно решил завязать. Но в его положении нельзя упустить ни одного шанса. Эта Райзл — огонь. Вдруг и правда она его исцелит? Еще и других ему приведет. А что, почему нет? Здесь — не то что в Лондоне или Берлине, где он с ума сходил от одиночества. В Лондоне ему было так тоскливо, что однажды он пошел в Уайтчепел слушать проповедь миссионера. А в Берлине на Гренадирштрассе к нему привязался нищий из Галиции и вытянул у него пятьдесят марок.
Слава богу, в Варшаве Максу не надо искать, с кем бы провести время. Завтра святой человек должен дать ему ответ. Его, Макса Барабандера, ждет Циреле. Он целовался и с ней, и с Эстер из пекарни, а вот теперь еще и с Райзл. А завтра вечером пойдет к Бернарду Школьникову, и сестра Школьникова будет вызывать духи умерших…
Наверно, Райзл на кухне. Или за той пошла, за служанкой. Макс сидел в темноте, дрожа от нетерпения. «А что я теряю? — убеждал он себя. — Хуже не будет. Даже в тюрьме лучше сидеть, чем на свободе такую жалкую жизнь вести. Даже умереть — и то лучше…»
Детвора во дворе, похоже, наигралась и разошлась по домам. За окном — тишина, вечерний покой. Макс видел полоску неба, на ней несколько звезд. Вдруг подумал: звезды здесь не те, что в Аргентине. Что на них происходит? Тоже люди живут, как было написано в одном альманахе? Макс услышал шаги. В комнату вошла Райзл.
— Она скоро придет. На кухне посидим.
Казалось, они готовят какой-то заговор. Осторожно, чтобы не наткнуться на стол или стул, Макс приблизился к Райзл и положил руки ей на плечи.
— Когда ты придешь ко мне?
— Тс! Он скоро в Лодзь поедет… По делам…
Максу нравилась такая таинственность, но все же он испытывал легкую досаду. Подумал: «Мужчина для них — как дойная корова. Только чтобы деньги давал, а на самого плевать. Кто знает, может, и Рашель такая же? Да наверняка!»
Хоть и грешный человек был Макс, все-таки сидел в нем моралист и проповедник, чуть ли не еврейский праведник и пугал смертью и адскими муками. Это началось после несчастья с Артуро и с тех пор не прекращалось. А может, это Рашель со своим магнетизмом, как сказал Школьников? Нет, не ее стиль. Больше похоже, что это отец говорит с ним с того света…
Макс задремал. Проснувшись, увидел свет в коридоре и услышал женские голоса, Райзл и чей-то еще, совсем молодой.
— Макс, прошу вас! — позвала Райзл.
Он потянулся, помотал головой, пытаясь вспомнить только что виденный сон, встал и пошел на кухню. Она оказалась очень просторной, с кафельным полом, на стенах висели медные кастрюли и сковородки. Горел газовый светильник.
На табуретке сидела девушка, рыжая, зеленоглазая и конопатая. Курносый носик, пухлые губки. Райзл говорила, что она красавица, но Макс не увидел особой красоты. Хотя уродиной, конечно, тоже не назовешь. Вот если бы веснушки отмыть! Простенькое ситцевое платье, на плечах легкая шаль. Типичная провинциалка. «А что, если она из Рашкова?» — вдруг пришло Максу в голову.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, — вспоминал Исаак Башевис Зингер в одном интервью. — Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».«Мешуга» — это своеобразное продолжение, возможно, самого знаменитого романа Башевиса Зингера «Шоша». Герой стал старше, но вопросы невинности, любви и раскаяния волнуют его, как и в юности. Ясный слог и глубокие метафизические корни этой прозы роднят Зингера с такими великими модернистами, как Борхес и Кафка.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Роман "Шоша" впервые был опубликован на идиш в 1974 г. в газете Jewish Daily Forward. Первое книжное издание вышло в 1978 на английском. На русском языке "Шоша" (в прекрасном переводе Нины Брумберг) впервые увидела свет в 1991 году — именно с этого произведения началось знакомство с Зингером русскоязычного читателя.
«В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком…».
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера (1904–1991) «Поместье» печатался на идише в нью-йоркской газете «Форвертс» с 1953 по 1955 год. Действие романа происходит в Польше и охватывает несколько десятков лет второй половины XIX века. После восстания 1863 года прошли десятилетия, герои романа постарели, сменяются поколения, и у нового поколения — новые жизненные ценности и устремления. Среди евреев нет прежнего единства. Кто-то любой ценой пытается добиться благополучия, кого-то тревожит судьба своего народа, а кто-то перенимает революционные идеи и готов жертвовать собой и другими, бросаясь в борьбу за неясно понимаемое светлое будущее человечества.
Роман «Улица» — самое значительное произведение яркого и необычного еврейского писателя Исроэла Рабона (1900–1941). Главный герой книги, его скитания и одиночество символизируют «потерянное поколение». Для усиления метафоричности романа писатель экспериментирует, смешивая жанры и стили — низкий и высокий: так из характеров рождаются образы. Завершает издание статья литературоведа Хоне Шмерука о творчестве Исроэла Рабона.
Давид Бергельсон (1884–1952) — один из основоположников и классиков советской идишской прозы. Роман «Когда всё кончилось» (1913 г.) — одно из лучших произведений писателя. Образ героини романа — еврейской девушки Миреле Гурвиц, мятущейся и одинокой, страдающей и мечтательной — по праву признан открытием и достижением еврейской и мировой литературы.
Исроэл-Иешуа Зингер (1893–1944) — крупнейший еврейский прозаик XX века, писатель, без которого невозможно представить прозу на идише. Книга «О мире, которого больше нет» — незавершенные мемуары писателя, над которыми он начал работу в 1943 году, но едва начатую работу прервала скоропостижная смерть. Относительно небольшой по объему фрагмент был опубликован посмертно. Снабженные комментариями, примечаниями и глоссарием мемуары Зингера, повествующие о детстве писателя, несомненно, привлекут внимание читателей.